Рецензии от «shavzhen»‎

И день пройдёт, настанет день
И год заменит год
И ты оставишь свой порог
Забудешь всё, что знал
И в путь отправишься далёк
К Последнему Мосту
Кто до конца его пройдёт –
Обрящет Пустоту.


Интересны книги Марии, вроде фентази, но постапокалипсис, а местами паропанк. Вроде орк, а на деле человек в эльфийской шкурке (хотя при местном «трансгуманизме» важнее ментальный «софт», чем мясное «железо»), что порой гораздо человечней чем стопроцентные люди. В общем, всё не так и не то, чем кажется на первый взгляд. И в тоже время ГГ – благородного дикаря, словно сами Пропп и Кемпбелл провели по пути героя, со всеми остановками. Даже пинок к приключениям словно вынесли из палаты стандартов. Но всё так захватывающе прописано и обыграно, что вызывает одобрительную улыбку узнавания (а может и одобрения). Порой кажется, что Мария вот-вот устав идти тропами и архетипами начнёт шатать четвёртую стену.
Но прекращаю упарываться в подобие анализа, ибо оно скучно массам, а от отзыва ожидается восхваления (за хулу Марии мне никто не заплатил денгу великую, а за малую я категорически не согласен).
Главный герой у нас внезапно – Орк. И даже не зелёнокожий. Добрый. Неиспорченный. Хотя проживает он в условиях далеко не райских, суровых. Он отрок на пороге испытания на право назваться взрослым. Но всё идёт кувырком. А далее спойлеры.
Что мне понравилось: мир на краю хаоса, что стал обыденностью для орков. Отсылки на другие книги Марии. Темы. Об них я подробней, ибо мне они интересны. Что увидел?
Что нельзя забывать прошлое и традиции, они – якорь и ориентир в хаосе перемен. Но они же и балласт, мешающие двигаться к лучшему. И значит их нужно менять, подстраивая под перемены и будущее, чтоб не остаться в прошлом или даже им в чужих легендах, в роли жупела. (Да сложно это понять и сделать выбор в цейтноте «ныне».
Отмеченный выше «трансгуманизм» хаоса, которому важна личность, а не оболочка. Ему не важно чистокровный ты или мутант, он размывает границы и медленно лепит из опалённых им нечто единое, по сути, при разнообразии форм.
А также вопрос: когда стремление в лучшему и совершенному оборачивается в свою противоположность? Как когда-то люди верили в прогресс, а потом случилась Великая война, что мы знаем теперь, как Первую мировую, со всеми её ужасами достижения наук. И гуманизм породил геноцид.
За сим всё. Читайте.

… И как будто от скуки – кровь на песке.
Я даю тебе адреналин,
То, что ты потерял,
Одержимо танцуя
На битом стекле.

Жил в глухом замкадье в Подмосковье паренёк, музыке учился. По роду был он чистокровный маг, только сквиб, и наверно поэтому к нему не прилетали совы ни из Хогвартса, ни из Дурмстрана. А потом на бедолагу стали накатывать беды одна за другой, стал он сиротой, добрые люди помогли расстаться с наследством, а дальняя родня захотела своих 150%. Из ближней же остался дядя-мразь, которому страдания племяша только в радость. Но герой наш хоть и сквиб и мальчик домашний помирать так просто не пожелал, подался в Большой город, где, ничего не понимая во взрослой магловской жизни, как-то стал крутиться, и даже куда-то поступил, чтоб спать на лекциях, скитаться с одной стрёмной хаты в ещё более откровенный клоповник, обрастая долгами и кредитами. Но если пациент действительно хочет жить, он сумеет вывернуться, пусть и ценой ещё больших проблем в будущем. Так наш Рей, наломавший уже не один вагон дров, таки нашёл для себя неочевидный, более чем сомнительный выход из невзгод, да с такими ставками, что умереть молодым, не успев тальком повзрослеть, уже не риск, а отсроченный приговор. Новый образ жизни, проблемы с отторгающим его из-за этого образа обществом «нормальных» людей, для которых происходящее на арене – часть представления, всё это цена жизни гладиатора, который так ещё и не распробовал жизнь.
Прочитано было за бессонную ночь, о которой не жалею.

Некогда чужеземцы завоевали власть в древней и великой державе Чжунго. Овладев страной, захватчики стали усердно следовать стержневой доктрине Чжунго. И не просто следовать, а быть праве правых, для чего редактировали (а если не получалось незаметно вымарывать, то жгли) книги, где было не угодное вольнодумство, репрессировали умников, желающих и ищущих странного, и просто смутьянов, чтоб воду не мутили и не смущали народ. Много что делали для безмятежности жизни в древней державе. И надо сказать, что по стержневой доктрине люди Чжунго и так высокомерно мнили себя пупом земли, а захватчики раздули это мнение до небес и изолировали покорённую страну от всего мира и всех дикарских идей извне. Для закуклившейся и переставшей развиваться страны всё кончилось плохо.

Собственно, к чему это отвлечённое и затянутое вступление? Почти ни причём. Это фоновые мысли об неважном при прочтении «Межкультурных коммуникаций» у читавшего прежде «Всё началось в четверг» и «Всё в порядке с «Кагава-1»», являющиеся приквелами.
В XXIV веке люди, забыв войны, расползлись по ближайшему космосу и наступило полное и повсеместное благорастворение, не виданное в прежние тысячелетия. И на взгляд людей тех прежних тёмных веков наступил рай земной, а люди уподобились богам. Почти всё свершается мановением длани или силой мысли, неживые слуги и электронные джины тотчас исполнят приказ. А то что могущественные кибер-духи порой не верно понимают желания повелителей своих, отправляют порой целые архипелаги к Дагону и Аматерасу – досадные мелочи, оставшееся человечество погрустит, поскладывает бумажных журавликов и продолжит жить дальше, пить синтезированную амброзию. А самые те, что думают об важном, решают: не должно людям делиться ни по языку, ни по обычаям, ни мышлением, а то разделимся и передерёмся. И вот этих «Котяр белых», смутьянов слишком умных и превосходящих прочих обывателей, тоже как-то отпрокрустить или выдавить куда-нибудь, чтоб спились и сломались. А то учудят что-нибудь, что потом долго разруливать и расхлёбывать. И ведь не ошиблись.

Вновь я куда-то не туда, про прошлые серии.
Собственно, о чём книга? О правильном, о нужном. Об шутках судьбы, о взаимопонимании совершенно не схожих культурных систем. В XXIV веке выходкой двух буянов, Барсиков белоснежных, люди доподлинно узнали, что они не единственные во вселенной. И человечество оказалось в роли индейцев, пересёкших океан и обнаруживших по другой берег иные цивилизации. На счастье своё, те были миролюбивы и предложили перестать сидеть в тёмном углу, а дружить и втянуться в их игры. Для этого обменяться посольствами и начать приглядываться, изучать друг друга.
Так в одном научном городке оказалась ГлавГероиня Анна, мечтающая изучать быт чукчей *зачёркнуто, исправлено на шахтёров* с обособленных астероидов, но вынужденная ради такой антиправительственной блажи сперва попахать на государство. Ей компанию составляют перспективные младшие научные сотрудники от прочих институтов. А от звёзд прибыли в первую очередь рептилойды, такие мимишно-угарные что вскоре забываешь, что это нелюдь, и начинаешь воспринимать, как какой-то добродушный цыганский табор, шумный, суетный и совершенно неопасный, скорее досадный неумолкаемым трёпом, какофонией цветов, перестуком цацок и бесконечность кружев-рюшек. Одним словом – обоящеры.
Во вторую инопланетную голову это молчаливые туареги звёзд, но с богатыми внутренними мирами, перед которыми человеческие души всё равно, что фонари против взрыва сверхновой. И пламень их таков, что от случайного прикосновения могут испепелить разум, не совпавший по резонансу мозговых волн. Даже опалить своих. Потому прикасаться – табу. И в этих аскетов веришь.
Кто ещё яркий – это Сяомин. Она Шеро и этим всё сказано. Шеро – род главных пассионариев человечества, каждый из них генератор урагана событий и перемен, не удивлюсь, если окажется что учреждение «Белых кошек» проект кого-то из них, чтоб собрать всех лучших и талантливейших представителей человечества, не позволить киснуть без великой идеи. Вот и Сяомин время от времени дружелюбным вихрем врывается в будни Анны, разбрасывает всё по местам, и испытывает устоявшийся одинокий комфорт подруги и, сбив с накатанной колеи, исчезает. Она трикстер, она стихия, она она – Шеро! Хотя утверждает, что не так, просто однофамильцы, паспортистка в роддоме подменила. И спорить чревато, если ты не Анна или иной Шеро.
А вообще книга про взаимопонимание, дружбу и долг, про своих и чужих, что делятся порой самым неочевидно-причудливым образом. А также про предубеждения, подлость и интриги. «Коммуникации» получились книгой светлой, позитивной и вроде как несерьёзно-лёгкой, за ажурностью строк которой при желании разглядывается второй-третий более глубоких мыслей.
Читать рекомендую. (Хотя конец был мне сентиментально-скучен).

Все мы одиноки, люди...

Началось всё не в четверг, в понедельник, чьё утро аксиомно – добрым не бывает. Встретило меня разудалое граффити, повествующее: мышь чебурахнулась об лондонский мост, попутав его с золотым яйцом из известной сказки. Меня оно должно было бы насторожить, но не внял. Сих граффити, тщательно вымараных, было далее на моём пути немало. И сия приправа только усилила недоумённое ощущение знатного хулиганства. Судите сами некая задворка мира подобно Вечному граду Риму после всех орд вандалов, с единственным обитателем, постаревшим Маленьким принцем на должности смотрителя маяка, за которым должен присматривать и показывать ордкам припозднившихся варварят. А потом к этому Оби-Вану или может Йоде на голову рушится, нет, не кирпич, не люк, а местный Бетман. при виде оного козла случившаяся на тот момент отара варварят восторженно блеет, а Оливер думает, что расконсервировать пыточную не плохая идея, ибо незваный гость, не успев вылезти из пепелаца, называет себя белой киской, а его котиком (там и котёнок будет!). А на хвосте у этой мурки собачья свадьба пиратов. Знатная завязка, для чего-то сногсшибательного или… не очень.
А дальше монотонность отрезанного от мира острова, вокруг которого рыщет стая волков. Народ из отары высеялся тёртый или не робкий, под стать Смотрителю Оливеру и Возмутителю Спокойствия – Широ, устраивают забавы, грызться не думают да готовят волкам капканы.
Эта повесть об одиночестве и мечте. О тех, кого растили и натаскивали для великого, да так тщательно, что вытравили из души любовь, а потом им сказали: мы в вас не нуждаемся. И один не согласился, ибо мог и смел, вся ойкумена знает его эксцентрика и спорит не показное ли у него шоу. Другой похоронил себя так что сделал безработным пяток бессмертных поней, лишь бы не подымать глаз на звёзды. А третьему осталась мечта, столь же не достижимая, как звёзды в античный век, только полюбоваться издали (а случись чудо, всё одно – ты не удел).
Не подумайте, это повесть не об унынии, она жизнеутверждающая. Как говорил какой-то древний китаец: если достойному мужу нет достоянного применения и службы, он не пьянствует, не уходит в разврат, а возделывает свой огород. И придёт время, когда он вновь сменит мотыгу на кисть. Так вот оный в сей повести обрёл товарища и своё дело. И пресеклось одиночество...

Школа с магией многие тайны скрываются в тебе и любят люди про них. У японцев расхожий о школьной тайне сюжет. Когда это застарелое проклятье, когда просто местная чертовщина и раззадорившиеся местные духи, с которыми нынешние люди попутали фен-шуй. А расхлёбывать конечно самым неубиваемым существам – школьникам. Но экзамены, сессия, разбитые сердца, непонимание взрослых мешают во всём на раз-два разобраться. К тому же это порой думать надо, а подкинутые судьбинушкой чудесные способности веселее использовать не по назначению, авось, подросшая смена всё разрулит.
Иным – гарри-поттеризм с иррациональными методами времяпрепровождения и увлекательного попрания и нарушения всех техник безопасности со здравым смыслом. Третьим магическая школа всего лишь антураж фантазий, где красавец-наставник научит замухрышку-избранную всем таинствам быть взрослым.
Не буду судить сколько чего и в какой пропорции намешано из списка и чем поперчёно авторской рукой, по вкусу ея. Школа магическая – есть (и N-е количество обещано за кадром). Девица избранная (на которую все стрелки), девица необычная, таинственная – имеются. Красавцев – завезено. Директоров/лекторов властных – ставим галочку. Каморка тёмная содержания для мальчика/девочки очкастой о силах и талантах своих до времени не ведающих – от чумаданов громоздких освобождена. Комната тайная с прекрасно-мерзкой хтонью – ктулху ведает. Жертвы и их приношение в разнообразии, как и всякие геройства – куда без этого. Тайны, места секретные и легенды в архивах упокоенные и на языках досужих перевранных – загодя рассеянно и упокоено. Нестыковок и непоняток, чтоб было чего обсуждать после прочтения закинуто. Запускаем массовку, раскочегариваем реквизит. Можно начинать.

Прочитывая первые части, думал об выборе, он постоянно есть, он двойственен, последняя даже заложена в человеческой природе – два пола, а с этим и два взгляда, подхода. Два города в одном – Нижний и Верхний Шеан или просто Шеан и Анклав. Один зависит от другого, противостоя ему, довлеет. В одном живут «маглы», в другом маги, и далеко не всегда они причисляют другую ветвь человечества к людям. Двойственны и главные герои: Генрих – сквиб выброшенный с матерью отцом в Нижний город. После он грязнокровый приёмыш нации учёных. Марика – между Советом и Ковентом. Оба принадлежат сразу к двум реалям, институтам общества, видели оба образа жизни. Обоими играли менторы их судеб, сформировали их.
Но вот герои повзрослели и каждый идёт своим путём. И тут мои мысли потекли в сторону размышлений об власти и ответственности, принадлежишь ты им или они обретены для тебя? Генрих шёл к своему величию всю жизнь. Шла и росла для этого же и Марика, приняв на себя всю тяжесть и бремя вставшего во главе. Многие ли на её месте думают об доставшейся ей стране, служат её благу, а не играются, удовлетворяя свои прихоти? Вознёсшийся Генрих же оказался слеп, будучи не натаскан к такой ответственности сызмальства. По сути, очутился на службе силы зла в медовой утопии. Не осознал, что, выпуская джина из бутылки, его уже невозможно загнать обратно, только оседлать волну. А он её гнал.
Оба ГГ желали блага для своей части человечества. А путь людей – срединный, не крайности, что суть разрушение. Мужчины и женщины разные и этого не изменить, но только в союзе и принятии различий они дают новую жизнь. Это когда-то поняли ведьмы и Великой жертвой вырвали право для всего своего потомства дар магии. Но люди есть люди и спокойно сосуществовать двумя подвидами не очень-то желают. Эволюция неспешная тётка, Теням ли это не знать. Нужна сильная и последовательная воля, чтоб поженить индуктивную магию и логичную науку. Но верхушкам обеих фракций легче продолжать видеть и указывать «пастве» противоположную сторону нелюдьми, а не налаживать мосты. И вот щелчком горят деревни с обитателями, вот рубильником допускается искра – загорается пожар «окончательного решения». А кто-то в бункере забывается, говорит и желает одно, но выходит, что совсем иное. А местный доктор Менгеле только рад. Они, конечно, люди, мы не забываем об этом, но стираем их имена, проставляем клейма номеров. Испытываем выносливость, не слыша крики. Всё ради бога Науки!
Да и могло бы быть иначе? Всё логично. Когда в последний раз читал про настоящие, а не мармеладные интриги? Не помню.

Джим – очень, очень хороший мальчик. Вежлив, правдив, скромен, добр. Слушает маму, каждое утро делает зарядку. Характер мягкий.
Это досье из известного мультика шутки ради примерял эпиграфом, читая первые главы. Но после обнаружилась перекличка с текстом. А Совершенная синь покойного Сатоси Кона, да Агент паранойи его же эпизодами сопровождали меня до финальной прямой, звучащей фальшью гнилого хеппи-энда.
Когда-то прочёл мангу про запутавшуюся в своей безответной любви девочке, что любя чистой любовью одного всеми способами снашалась в другим, ревновала его, второго, любя того, первого. Отличная притча о том, куда приводит секс без обязательств. Но моё внимание привлекал тот второй, что имел девочку, его личные стремления, его мести отморозкам что более года до событий урыли его брата и мечта об некой девушке чью фотографию он сделал на пляже в последние дни с братом. Мальчишка был умный, и умел словами уничтожить противника, спровоцировать, заставить против чаянья сделать нужное ему. Не буду томить, месть свершилась, девушку он нашёл и получил чистую взаимность. Ну и та, которая его ласкала от начала манги, оказалась не обделённой. И в этот момент триумфа по всем фронтам прибыли доблестные японские менты с единственным робким вопросом вас тогда-то видели там-то, вы можете что-либо сказать (если что место богатое различными тусовочными точками и событиями) и мальчишка, обладая всем чего желал, не включил дурака, не отмахнулся от возможности не быть даже свидетелем, а с готовностью сдал себя с хвастливым восторгом. Финиш. Но это японский комикс, им законодательно нельзя показать безнаказанность аморального образа жизни и автору пришлось ломать логику сдавать героя.
А в этой книге, чем Себ заслужил своё спасение, Джоан, роботу? За самурайскую исполнительность?
Но меня уже несёт в спойлерный лес. И чтоб не облегчать читателям жизнь зайду с иной стороны: о чём «24 секунды до последнего выстрела»? О скучающем умненьком мальчике, что покоряет и растирает в пыль всех своей харизмой. Он скучает в своей гениальности, ему нужны новые развлечения, новые свершения, новые игры чужими судьбами. Вечный игрок, штурмующий всё новые вершины, новые способы окунуться в риск и боль. Об убегающем от своего сумасшествия.
О цепном псе безумца. Не знаю что за созависимость между ними, как называется этот синдром (или целый букет). Но оно почти трогательно. Что даёт Себу эта связь? Солдафон что не находит себе место на гражданке, это не ново, знакомо. Деньги? Любой ваш каприз за ваши деньги… Возможность убивать! Увлекательно отстреливать людишек! И быть чистеньким Святым Себастьяном. Оправдываться «я исполнял приказ». Удобно. Даже не прикрываясь высокой идеей «Блага государства». Убивать в Афгане это совсем другое, чем убивать сограждан, правда же? Но Себ хочет продолжать и получать за это деньги. Если бы его тяготило, он убил бы безумца при первом же удобном случае и прекратил бы цепочку смертей. Но он выбирает путь «мужчины», за который его отец называет идиотом и трусом, забывшим об ответственности, той самой которой он и прикрывался по отношению к дочери.
Психологизм. Его в книге навалом. Решения нелёгкие, признаю. Как говаривал некий Дамблдор: нам предстоит выбирать между легко и правильно. А кодекс Бусидо велит: когда на выбор есть два пути, выбирай тот, что ведет к смерти. Путь воина – означает смерть.

Когда пустая луна
Пускает небо в расход
Не знаешь где ты и с кем
Какой течёт сейчас год
Шуршит в катушечках жизнь
Мотает время свой срок
И по сценарию фильма
Я всегда одинок
И все дрожит телефон, и светит лампочки свет
Я знаю, я вижу сон, я знаю, что меня нет

Первым делом отмечу язык и слог, не оставивший своими вывертами меня в восхищении, но местами, мой редактор, ручки бы свои утомила носом тыкать.
Второе. Китен – повествователь своих злоключений, кошкин сын, последний не утопленный из его помёта. Протиснувшийся от кабацкого жигало до сутенёра своей судьбы, своей любви:
Моя промокшая подруга взглядом покоряла небеса
По поступи чужих шагов привыкшие все видеть в этом мире,
Глотая воздух между слов за титрами в несбывшемся эфире
Отпущенный надеждой прочь ты выходил на тонкий лёд
Ещё одно мгновенье, ты утонешь
Ещё одно мгновенье и она
Тебя спасёт
Заставившей спившегося воспитателя мелюзги пробудиться, возжелать странного и возлюбив Луну, решительно коснуться кажущегося отражения кажущейся луны, клятвенно изобрести новую науку – Демонологию.
Что суть ея? Оно ж третье.
Классика мифологи – могущественные демиурги и персонификации отдельных проявлений и функций мироздания, что погрязли в интригах и страстях, друг дружке не то ближайшая родня, не то ученики-подмастерья-наследники. Любят они друг друга нежно, расчётливо, коварно. Предобрейший «Зевс», пытает аки Прометея «Локи», тщась узнать чью-то судьбу. А тот изрекая правдой ложь, играет за все стороны, но прежде всего за себя.
И эта суета, в которой горят города – часть рождения и конца мира, разгар гибели богов. И через всё к Зиме чёрной клочком по белому полю прошмыгивает кот постоянно-без-сапог – пешка, помеха, отмычка, пиковая двойка в рукаве.
Дышим чёрным дымом на востоке взрываем города.
И унижает грубая сила и рвёт вновь, и вновь.
А для сохранения мира нужна ли кровь?
Хрупкое твоё сердце, наполнено нефтью
В которой весь наш мир сгорает
Тёмное небо, выжжено поле моё
И чёрные слёзы, круги под глазами
кричащие души и рвавшие сами
Нам роют могилы и всё.
Бегущие сотнями люди нам завязали глаза
Мы презираем бога и верим словам лжеца.
Четвёртое. Мир. Не знаю какой сие панк. Магия, суть технологии неизъяснимо высоки, тварная плоть органики неотторжима от механики и проводки. В этой киберэкосистеме живо и в сети всё: и города, и дома, и дерева, и само собой все-все разумные, владеющие собственной волей, существа.
И всё же мирок ограничен несколькими градами разной степени блистательности, а между ними беспроглядные пустоши. Мирок, трепещущий на грани Хаоса. Как если бы сотворившие его ламеры споткнулись после первых успехов, или ошиблись с распределением ресурсов и теперь все силы уходят на удержание того от схлопывания. И грызню. Эта повесть о том, глазами подвернувшегося кота. Приятного чтения.

Случилось то, о чём так долго говорили, ждали и надеялись особо прогрессивные человеки. Земле надоел зуд от чересчур расплодившихся и развернувшихся людишек. Но свести решила не каменюкой с неба, не катаклизмами (зачем причинять себе лишних страданий), а просто запретив им быть. Радикально и скоро. Но, будто бы на миг задумалась: для чего-то же их, паразитов, завела, и оставила в живых детёнышей, избалованных цивилизацией. Умеющих в своём возрасте пока только брать, но не давать, не создавать.
Я не читал Повелителя мух. Всё одно это не поколеблет веры в людей. Дети – не испорченные воспитанием и правилами взрослые с их рамками и условностями. Тем более что столь любимое нынче «никто никому ничего не должен и не обязан» так хорошо ложится на подростковый максимализм и эгоизм.
В мире незрелости всё не только откатилось назад к первобытности нравов, но и стало острей. Спеши жить, попробуй всё, не оглядывайся, сгори… Несозревшие люди не успеют задуматься о будущем. А все потуги быть правильными разбиваются об жестокости себялюбивых людей, не знающие и не привыкшие к рамкам А там праздник непослушания быстро приходит в социальный дарвинизм – ты ценен не тем хороший или плохой, а что умеешь и чем полезен. Сильный – прав, а слабый – служи. Или в расход или котёл. Девочка… будь ласкова и послушна. Что стесняться, коли будущего нет. Подохнешь, не распробовав жизни. Так что в утиль все эти моральные глупости. Жги жизнь, веселись, грабь, позволяй себе то, что запрещалось прежде!
А придёт беда, беги, твоя хата с краю, а своя рубашка ближе к телу. Живи сколько и как получится!
Однако, мы потомки не только непокорных, но и злыдней, навязывающих свою волю, способных постоять за себя, сказать: это моё. Желательно уже предсмертно корчащемуся врагу.
Ты должен быть сильным, ты должен уметь сказать:
Руки прочь, прочь от меня!
Ты должен быть сильным, иначе зачем тебе быть.
Что будет стоить тысячи слов,
Когда важна будет крепость руки?
И вот ты стоишь на берегу и думаешь: "Плыть или не плыть?"
И за спиной такого смогут звучать и добрые правильные слова, как и о суровом порядке. Последних дней.
Ведь как не крутись – помрёшь. Весь выбор – как зверь падалью в канаве или человеком, оставшись в памяти друзей.
И вообще, люди живучей тараканов. И дай им малейший шанс, будут цепляться жить. И вдруг, быть может, среди миллиардов трупов найдётся горсточка робких ростков. И на могилах альтруистов будут резвится потомки тех, кто не был ни трусом, ни храбрецом, ни сильным, ни слабым, ни героем, ни сволочью. Просто средние люди, которым посчастливилось родиться ни рано, ни поздно.
Сойдемся на месте, где был его дом,
Где трава высока над древесным углем.
И зароем нашу радость в этом чёрном угле
Там, где умер последний человек на Земле.

Год назад я познакомился с «Принцем зазеркалья» ныне заполучил вторую Летопись тринадцати зеркал «Пески Виды». И не был разочарован, навык растёт, жизнь движется. Для Ани, главной героини цикла, прошло полгода обычной жизни, но как все подростки она скучает в обыденности, тем более что ей довелось прикоснуться к чудесному, и ниточка в зазеркалье всё ещё тянется. У тамошних друзей всё так интересно…
Но приключения и чужие обстоятельства имеют свои планы и раз они уже свели с кем-либо знакомство, и ты выжил, то они вновь заглянут, ткнут перстом судьбы, назвав избранным, и попробуй отказаться. Подросток! Посмеешь? А после наушники в уши и напевай:
…И если ты можешь бежать, то это твой плюс.
Ты мог быть героем, но не было повода быть.
Ты мог бы предать, но некого было предать...
Подросток, прочитавший вагон романтических книг,
Ты мог умереть, если б знал, за что умирать
Стремление изменить мир в юной крови, только позови, это часть становления, нахождения себя в будущем взрослом мире, доказательство старшим или себе, что ты уже можешь решать, а не только быть послушным ребёнком. Не каждый шаг бунт, но всегда ли они, предыдущие поколения правы, всё правильно понимают? Это тоже выбор. У каждого, как у личности, так и поколения он свой, как и амбиции и понимание долга.
И вновь Цой:
Красное солнце сгорает до тла,
День догорает с ним,
На пылающий город падает тень.
Перемен! – требуют наши сердца…
И вдруг нам становится страшно что-то менять.
Хотя бы по причине, что в эпиграфе, хотя бы потому, что мир хоть как-то оправился от предыдущей катастрофы. А так хочется стабильности, благополучия личного или для своего племени (народа, мира) и потому интриги, предательство, равнодушие. Всё это завязывается множеством узлов и узелков, что пойди ещё распутай, разруби, а после, чтоб всё не развалилось, увязывай новые, творя новый узор жизни.
Но это всё не навязчиво, вторым планом. А на первом приключения и взросление. Аня учится быть ведущей, а не ведомой, выбирать, когда и о чём говорить, как поступать, а когда промолчать и не мешать событиям.
Перед Аней (и нами) раскинулся необычный мир, ещё недавно полноводный «Каладан», ныне – «Арракис». Мир, где не только в воде, но и в небе плывут киты и не только. Где живут два человеческих народа разных не только культурой. А кроме них и другая волшебная раса, оставшаяся в легендах. Мир сочный, интересный, не дающий заскучать и даже обидно, что всё так скоро завершается. А ещё острей, что нет пока третьей книги, чтоб узнать к чему ведут оставшиеся ниточки.