Рецензии от «evil_snow_queen»‎

В 1762 году, в возрасте четырнадцати лет, Мэри Сондерс впервые продала себя за алую ленту, о которой мечтала видя её в волосах местной проститутки. Вот только всё произошло в тёмном переулке и по факту лента оказалась коричневой, но содеянного уже не исправить. Вскоре она заявила матери, что никогда не станет такой, как она, что это за профессия такая — швея? С утра до ночи колоть иглой пальцы и вскорости ослепнуть, потому что до поздней ночи придётся сидеть за работой. Нет уж, она, Мэри Сондерс, найдёт что-то получше, будет зарабатывать огромные деньги, купит ярких нарядов и выйдет замуж за какого-нибудь графа. Всё так и будет. И наряды, и деньги, и профессия отличная от родительской, не знаю уж насколько лучше, конечно, но клиенты точно никогда не переведутся.

Подробности бесконечных соитий весь следующий год, работа на износ практически, и всё это ради чего? На мой взгляд исключительно ради удовольствия, потому что шансов накупить шикарных нарядов и выйти замуж за нормального человека было предостаточно, но если уж призвание по душе найдено, то никто не спасёт. Никакого сочувствия героиня у меня не вызывала, более того, мне было очень жалко людей, которые встречались ей на пути, это ж как надо было нагрешить в жизни, чтоб познакомиться с Мэри Сондерс? Лживой, двуличной дрянью, которая совершала всякие гадости даже не ради себя и в поисках лучшей жизни, а просто потому что.

«Жизнь Мэри напоминала платье; у неё была лицевая, дневная сторона и ночная, изнаночная – и, видя одну из них, никто даже не догадывался, какова на самом деле другая. И сама она тоже не знала, какая из двух Мэри настоящая. Это было странно, но тем не менее именно так.»

Я читала и жаждала её разоблачения, наказания, порицания, если хотите, но каково было моё удивление, когда дочитав до послесловия оказалось, что Мэри Сондерс не плод фантазии Эммы Донохью, а самая настоящая личность жившая в городе Монмут несколько столетий назад. Жизнь её оказалась короткой, но разрушений принесла не мало. И всё это только ради того, чтобы навсегда завладеть алой лентой.

Из плюсов: я очень много узнала о внутренней работе аэропорта; о том, как много и часто тренируют пилотов; где, что расположено у самолёта, как это называется и для какой цели используется. Из минусов: вся эта информация была о конце шестидесятых годов и, сдаётся мне, безнадёжно устарела. Как минимум никто уже не страхует свою жизнь на сотни тысяч, аккурат перед вылетом. Кстати, страховали ли на самом деле, я не знаю, но весь сюжет этой книги крутится именно вокруг стойки, за которой сидят пышногрудые блондинки, для привлечения, и в то же время для отвлечения, внимания улетающих. За символичную цену они готовы выдать вам сертификат и, если вдруг что-то пойдёт не так: в самолёте будут неполадки, пилот ошибётся или, например, вы пройдёте на борт с бомбой в чемодане и активируете её во время полёта, то ваши родственники немедленно получат ту сумму, в которую вы оценили свою жизнь и жизнь других пассажиров, но это уже мелочи.

Больше половины книги тучи сгущались, автор нагнетал неминуемую катастрофу. Вот сейчас, вот уже, ещё несколько страниц и случится что-то, о чём предчувствие предупреждает начальника аэропорта: Мэла Бейкерсфелда. Бушует буран. Такой, что не хватает людей и техники, чтобы убирать снег с взлетно-посадочных полос, буквально минута и снова сугробы. Но при этом самолёты взлетают один за одним, кого интересует видимость, когда есть шанс попасть на несколько дней в прекрасный Рим? Но, кроме тех, кто предвкушает солнечные каникулы, есть несколько сотен очень недовольных людей, которые этой ночью, сквозь заносы, приезжают в аэропорт с микрофонами, плакатами и требованием тишины. Разве же знали люди, что нельзя строить жилищный комплекс на границе с аэропортом? Разве могли они подумать, что двигатели самолётов будут нарушать их покой, лишать сна и доводить до нервных срывов? Да подумать же не могли! Требуют, в общем, тишины и закрытия аэропорта, прямо сейчас. А Мэл им и говорит: это ещё что, вот в середине семидесятых отсюда сверхзвуковые самолёты взлетать начнут, тогда и вспомните о том, как тихо было сейчас. Почему-то этот ответ всех удовлетворяет, митинг заканчивается, предчувствие снова наваливается.

Откровенно говоря, мне было довольно скучно продираться через все эти факты о строении железных птиц, к тому же повторяемые несколько раз, только другими словами. Но надо отдать Хейли должное: работу он проделал приличную, это же надо было очень глубоко погрузиться во все детали, чтоб они сложились. А вот с «катастрофой» и какими-то межличностными отношениями не сложилось. Периодически, видимо чтобы читатель совсем уж не уснул, приходилось разбираться в личной жизни героев: кто кому с кем изменил или планирует это сделать; у кого такая серьёзная душевная травма, что белый свет не мил; эти родственные, и абсолютно ненужные связи, по всему аэропорту. Совсем не обязательно же быть кому-то сватом, чтобы ненавидеть человека по той или иной причине. И для того, чтобы выразить кому-то сочувствие не надо быть ему братом.

Для меня Евгений Леонов — улыбка. Отдельно летящая по воздуху. Добрая, тёплая, настоящая. Улыбка человека, умеющего искренне смеяться, в том числе над собой, что немаловажно. Актёр, каких «больше не делают». Любая, даже самая эпизодическая его роль, запоминается навсегда. Любая фраза «уходит в народ» и вот вроде бы только что чик по горлу и в колодец, а уже все мурлычат себе под нос песню про то, как на речке, на том бережочке, мыла Марусенька белые ножки. Теперь для меня Леонов ещё и отец. Такой, когда немножко даже завидно. Практически каждое его письмо сыну заканчивается словом «обнимаю», мне кажется это важно. Даже если письмо является продолжением недавно начатого спора, даже если слова не всегда достигают слуха. Обнимаю. И уже ничего не важно, кроме осознания того, что рядом всегда есть человек, который раскинет руки, встанет за твой спиной и никогда не даст упасть, как бы жизнь тебя не била в грудь.

Письма школьнику, письма студенту, письма солдату, письма сыну. Честные, без прикрас, без утайки. О том, какое счастье быть востребованным в деле жизни, о том, как непросто было стать тем, кем стал, о том, что не надо стесняться быть сыном своего отца. «Можно получить роль пользуясь блатом и родственными связями, нельзя эту роль по блату хорошо сыграть». Как бы между делом пару фраз о себе, ребёнке войны, для которого никто не расстилал ковровых дорожек по пути, о друзьях, о режиссёрах, с которыми посчастливилось работать, о жене, с удивительным именем Ванда, о фильмах и спектаклях, которые смотрел и плакал. Это было так странно для меня, ведь я смотрела те же самые фильмы и воспринимала всё совсем не так, более поверхностно, не разбирая сцены на детали, а теперь думаю: надо же, какая глупая, всё же действительно о другом. «Осенний марафон», «Дело Румянцева», «Старший сын».Маленькие, но очень важные ремарки о том, какими видел своих героев сам Евгений Павлович, вызывали во мне желание немедленно всё пересмотреть, но пока я ограничилась несколькими интервью незадолго до смерти. Удивительный человек, цельная личность.

«Полярная сова», «Вологодский пятак», «Чёрный дельфин», «Мордовская зона», «Снежинка», «Торбеевский централ», «Белый лебедь» — семь российских колоний для пожизненно осужденных. Здесь сидят очень разные и очень одинаковые люди, каждый, за редким исключением, уверяет, что невиновен, жертва системы, оговоров, интриг и недоразумений. А те, кто вину признаёт, не видит ничего страшного в своих преступлениях. Они уверены, что всё случилось так, как случилось потому что их, бедных, не ценили, не уважали, не понимали, не принимали, а вот если бы на них в своё время обратили внимание, то тогда бы они не стали никого насиловать и вырезать внутренние органы. В общем виноват кто угодно, только не те, чья жизнь до самого последнего дня будет подчинена строгому расписанию, с 6 утра до 22:00.

Все, как один, ударяются в религию, зачитывают Библию от корки до корки, начинают рисовать иконы, молиться. Вести переписку с десятками монастырей, жаловаться на судьбу и чудовищные условия, на долги, на то, что очень хочется курить. И из каждого монастыря приходит ответ, в виде финансовой помощи, — лень монахам сигареты купить и отправить, деньги перевести проще; откуда-то пришло 500 рублей, откуда-то 6000. С миру по нитке и ни в чём себе не отказывай. Почему-то я убеждена, что все эти милости не отправляются непосредственно из карманов священнослужителей, а выделяются из сумм пожертвований, которые рекой текут во все церкви. Получается, что церковь поощряет жестокие убийства и истязания детей? Или сотни осужденных внезапно раскаялись, но в награду требуют позолотить ручку?

Больше, чем финансовый вопрос, меня интересует диагноз молодых девушек и вполне взрослых, самостоятельных женщин, которые читают объявление в газете или статью о маньяке, убившем не один десяток людей, влюбляются в них без памяти и начинают переписку, которая приводит к романтическим отношениям и замужеству. В колонии. Для людей без будущего. Зачем? В надежде на что? В своё время меня так поразила история девушки Елены, которая без памяти влюбилась в Сергея Ткача, убившего 37 человек, преимущественно несовершеннолетних девочек. Она писала ему письма, вышла за него замуж и прожила в счастливом браке целых три года. Теперь Елена вдова. Но до того, как обрести своё счастье, Елена делала несколько других попыток: она писала письма пожизненно заключённым, (фотографии Елены и её письма были предоставлены одним из тех, у кого брала интервью Ева), что-то там не сложилось и девушка влюбилась в Ткача. Этот феномен для меня навсегда останется загадкой. И если убийства с особой жестокостью ещё можно списать на какие-то изменения в голове, то влюблённости по ч/б фотографии в газете необъяснимы.

Книга очень достойная, никакой воды, никаких нравоучений и убеждений в том, что есть только одна правда, и эта правда автора. Вообще нет. Каждый волен делать свои выводы по любой представленной информации. У меня сочувствия не вызвал никто, разве только те, кто натворил глупостей по малолетству, а расплачиваться за них приходится всю жизнь. И ещё всё время меня волновал вопрос о сроках наказания: почему кто-то за одно убийство получает пожизненно, а кому-то за три дают 25?

Нет лицея лучше, чем лицей Богоматери Нильской. И лицея выше тоже нет. Две с половиной тысячи метров, под самыми небесами. Лицей для девочек построили специально так высоко, так далеко, чтобы изолировать их, уберечь от зла, от искушений большого города. Потому что барышень из лицея ожидают блестящие партии. И надо, чтобы они подошли к замужеству девственницами, если только до того не забеременеют. А забеременеть дело не хитрое, учитывая то, что святой отец, работающий в лицее награждает учащихся по своему усмотрению. Например, кружевными трусами и платьем с вырезом, мерить это всё девочки должны при нём, в его кабинете. Ну, а что такого, он человек святой, дурного не сделает, просто хочет убедиться в том, что всё подошло по размеру. Плюс, вопреки всем правилам и запретам, если жених одной из девочек человек в стране довольно влиятельный, то на выходные он может приезжать в лицей и проводить дни и ночи со своей невестой так, как ему заблагорассудится.

Девочкам говорят, что лицей Богоматери Нильской был создан для формирования женской элиты Руанды, в будущем они должны будут послужить образцом для всех женщин страны, став не только хорошими женами и матерями, но также хорошими гражданками. Девочки молча принимают все слова сказанные матерью-настоятельницей, но они прекрасно понимают, что не всех ждёт то счастливое будущее, которое им обещают.

«Если мы тут и находимся, то главным образом для улучшения положения наших семей, не ради нашего будущего, а ради будущего клана. Мы и так уже были хорошим товаром, потому что почти все мы дочери богатых и влиятельных людей и наши родители сумеют продать нас по самой высокой цене, а диплом эту цену только повысит. Я знаю, что многим здесь нравится эта игра, потому что у них нет ничего другого, они даже гордятся этим.»

К тому же в лицее существует квота: на двадцать учениц хуту — две тутси, и это далеко не всем нравится. Например, Глориаза, дочь своего отца и она готова на любую ложь, на любой подлог, лишь бы указать всем тутси где их место.

Как много людей знает об этом противостоянии, о геноциде в Руанде, о том, чем вообще одни отличаются от других? Лично я прочитала обо всём только после этой книги, поэтому, даже не смотря на то, что она написана так, что привязаться к кому-то не представляется возможным, — просто кусочки истории в истории; книга очень полезна для общего развития. И да, тутси отличаются от хуту высоким ростом и тонкими (европейскими) чертами лица, тогда как многие хуту коренастые и широколицые. Тутси были воинами, хуту —жрецами. Это основное различие, которое существовало. И это разделение не было жестким. Руанда стала объединяться в централизованное государство во второй половине 19 века, и тогда эта система стала костенеть. Понятие «тутси» чаще стало обозначать обладание некой привилегией. После Второй мировой войны, ситуация изменилась, мир охватили идеи национального освобождения, они затронули и Руанду.

Так, а почему меня никто не предупредил, что эта история не имеет конца на русском языке? Это же только самое начало большой трилогии и если бы я знала об этом заранее, то не злилась бы так сейчас. Как теперь узнать, чем всё продолжилось и уж тем более, чем закончилось? Это нечестно.

Венда, приёмная дочь хранителя горной деревушки, после трагической смерти опекуна остаётся одна. Она вовсе не собирается становиться последовательницей деятельности почившего родителя, потому что прекрасно знает, чем это может ей грозить. Так или иначе всё не ограничится настоями из трав и исцеляющими мазями, ей придётся сражаться с чудовищами, периодически совершающими «набеги» на деревню. Да зачем далеко ходить: отец безумно влюблённого в неё юноши медленно умирает от загадочной хвори, которую не смог победить даже опытный хранитель, да и сам он, собственно, неизвестно какую заразу подцепил, возможно она и стала одной из причин его безвременного ухода. Нет, Венда вообще не согласна, ей и так хорошо. Но кто бы там её спрашивал, люди всё равно приходят за советом, за настойками, за срочной помощью.

Плюс, в её жизни возникает последний оставшийся в живых волкар — быстрый, сильный и дикий. Он выглядел, как человек, говорил, как человек, но не был человеком. Сотню лет назад богиня Эллениале собрала всех волкаров в замке и разнесла замок в пыль, взрыв был таким сильным, что воздушная волна отлетела в людей, стоящих внизу. С тех пор волкаров в горах не было. Легенда гласит, что вернуться они смогут только когда море замёрзнет, а обстоятельства сложатся так, что об этом придётся попросить. Но кому оно надо, просить о возвращении чудовищ, которые долгое время владели всей долиной. Волкары кровавой расправой подавляли любые бунты. Их было больше, люди считали, что они бессмертны и время было на их стороне. Однако, когда не стало волкаров, ночь кишела другими созданиями и из двух зол всегда надо выбирать меньшее, особенно, если это зло трансформировалось в нечто другое, без чего невозможно представить чью-то жизнь.

Первая половина книга была прочитана с большим интересом: знахарство, не самые обычные обитатели деревни, старая ведьма, живущая на отшибе, в горной пещере, ритуальные захоронения, тайны прошлого и много чего ещё, главное, что никаких романтических страданий. Но они возникнут позже, куда без них? Возникнут внезапно и на ровном месте, начнут набирать обороты, раздражать, вызывать множество вопросов, но это ненадолго, потому что в какой-то момент ловишь себя на мысли, что именно так всё и должно быть. Чего не должно быть, так это конца книги на самом интересном месте.

Приз за самую бездарно прожитую жизнь достаётся Люси Мур. Так ещё постараться надо. Шикарный дом, любящий и всегда со всем соглашающийся муж, сын, ходящий по дому едва ли не на цыпочках и в семь вечера отправляющийся спать, домработница, визиты очень уважаемых людей. Но нет, Люси мало, она хочет, чтоб у мужа была лучше должность, а может и вообще доля в кампании и его фамилия в названии фирмы. Что значит муж не хочет? Хочет, просто пока не знает, а потом будет очень ей благодарен. Уж она точно знает, как всё устроить. Начальника на ужин позвать, тонко намекнуть и дело в шляпе.

Сын всенепременно должен стать врачом, так она решила и костьми ляжет, но всё для этого сделает. Есть и пить досыта не будет, а сына в люди выведет. В смысле возможно сын не о том мечтал? Это кто его спрашивать будет? Никаких друзей, гулянок, а уж тем более девок. Все они вертихвостки, никому не удастся встать между ними, он её кровинушка, он ей принадлежит и точка. Никаких родственников, никаких советчиков, только Люси знает кому и как будет лучше. И кажется, что это такая безумная материнская любовь, а на мой взгляд дурость. Не эгоизм даже, а острая жажда желать чего-то, что недостижимо, чтобы вот потом начать жить. При этом жить сейчас — пошло и скучно, нет ничего лучше перспектив и воздушных замков.

Именно по этой причине Люси и в бога внезапно уверовала, но и тут всё как всегда. Не так, что по воскресеньям в церковь, на исповедь, иногда на вечернюю службу заглянуть, а сразу с размахом, ну потому что что? Потому что именно бога она всю жизнь любила, просто не понимала этого, а сейчас как поняла и никакие уговоры воздействовать на неё не смогут. Уж бог точно не станет ей перечить, он её, а она только его. Так она думает. И искренне в это верит, до тех пор пока что-то снова пойдёт не так, как она себе напридумывала. Тогда опять кругом враги и никто её не ценит. А как же кто-то будет ценить тебя, дорогая миссис Мур, если ты сама этого не делаешь? От многих слышала, что героиня их так сильно бесила, из-за неё хотелось всё бросить и не дочитывать, — со мной такого не было, я знала, что уж Кронин точно сделает так, что все струны души будут звенеть. А Люси, ну что Люси, она просто какая-то чересчур восторженная дурочка со своими тараканами в голове, можно ли её за это судить? Не знаю. Но совершенно точно можно жалеть, хотя бы потому, что все страдания были ради кого-то, но всегда мимо цели.

Какая чудесная книга получилась у Эльчина, самая тёплая за последнее время. Петь дифирамбы Сафарли я могу бесконечно, для меня это не просто писатель, это мой давний добрый друг, с которым всегда хорошо, которого хочется слушать и не перебивать. Я могу читать, перечитывать и никогда не разочаровываться. Знаю, что многим он не нравится, слишком женское, слишком слащавое, чрезмерно романтизированное. О вкусах, конечно, не спорят, но я не согласна. Эльчин такой, какой есть, и в жизни, и в своих книгах он одинаковый, возможно поэтому так во мне отзывается.

«Тут мой дом» тоже о любви. О чувствах братьев Амира и Али, им по девять лет и они только начинают понимать этот мир, но уже очень много знают о любви и преданности друг другу, о нежности к бабушке и деду, даче, инжирному дереву и бродячему псу Гоше, который стал огромной частью их жизни и важным членом семьи. О любви к родителям, которые переживают не самый простой момент в отношениях, о попытках хоть что-то спасти и не винить себя в происходящем, а сделать это, когда тебе девять, очень не просто. И, конечно, о городе, который, как всегда у Эльчина, не просто город, в котором живут герои историй, а сам герой. Главный герой с оживающими домами, закоулками и обязательным наличием моря поблизости, потому что видеть море — смысл жизни.

По этому городу можно гулять даже когда ты живёшь уже очень далеко, просто закрываешь глаза и вот они — родные улицы. Мне кажется все так делают, когда хотят вернуться в детство. Ну я так точно. Не хочу знать, что там изменилось за эти 15-20 лет, для меня, как и для Амира, всё осталось по-прежнему, с той лишь разницей, что он, в отличии от меня, может вернуться и выдохнув сказать: тут мой дом.

«Я должна найти тебя. Живую, мертвую, запертую в чьем‐то подвале, работающую на улице или живущую в коммуне в Гималаях. Я должна найти тебя. Даже если увижу только твои кости.»

Прочитала книгу, послушала новой для себя музыки в каждой главе. Radiohead – «How to Disappear Completely», Smashing Pumpkins – «The Beginning is the End Is the Beginning», My Chemical Romance – «Famous Last Words», Babyshambles – «Delivery». Эти и многие другие треки перешли по наследству Нике вместе с плеером её старшей сестры Жени. Женя, Джен, бесследно пропала 8 лет назад в Ноутоне, в Великобритании. Жила-была, училась, любила, писала письма сестрёнке, а потом ничего, никаких следов. Умерла мама, женился отец, выросла Ника, а об исчезновении Жени так ничего и неизвестно. И сестра решает, что обязана пройти по хлебным крошкам и узнать хоть какую-то часть правды. По ходу расследования образ исчезнувшей девушки рисуется не самый положительный, а обо всём, что ей удалось выяснить Ника рассказывает сестре в письмах, которые неизменно остаются непрочитанными, но это её не останавливает: если со мной что-то случится, пусть эти письма станут свидетелями. А случиться может, потому что тусовка, в которой вращалась Джен не так чтобы сильно благополучная, хоть и весьма известная в узких кругах, и подозревать можно каждого.

Не сказать, что я сильно переживала за пропавшую, но было довольно занимательно шаг за шагом подбираться к правде, одним глазом заглянуть в музыкальное закулисье, попытаться самостоятельно догадаться, кто виноват и что теперь делать. Не догадалась, кстати, и это большой плюс автору, не пожалела, что наконец-то прочитала, хоть и добиралась долго.

Вот бывает же, что в книге все персонажи странные и каждый очень подозрительный? Вот здесь так. С самого начала я поняла, что всё совсем не то, чем кажется и сорока, случайно влетевшая в дом, здесь вовсе ни при чём, она сама обалдела от присутствующих и в ужасе улетела, куда глаза глядят, так что нечего валить всё на птичку.

Просто Мариса в одиночку выбирает дом, для того, чтобы зажить в нём с Джейком долго и счастливо, родить много детей, они же такая идеальная пара. Настолько идеальная, что жильё она выбирает одна, а сообщает ему обо всём в сообщениях. Джейк не любит обниматься, не проявляет никаких эмоций, потому что считает, что чувства — это не слова. Странный тип, подумала я. Мариса работает дома: иллюстрирует истории для детей, которые сама же и пишет на заказ. Про принцесс, драконов и рыцарей, но с лицами любимых чад, чьи фотографии присылают ей любящие родители. В какой-то момент что-то случается с работой Джейка и финансовый вопрос встаёт настолько остро, что в семейном гнёздышке появляется Кейт. Квартирантка. И с этих пор Мариса ходит по дому с грязными волосами, в старых штанах заляпанных краской, забывает сколько дней назад она принимала душ. Ну всё ясно, подумала я, квартирантка, грязнуля жена, пусть и беременная желанным ребёнком. Старо, как мир.

А потом началась вторая часть и каково было моё удивление, когда события начали принимать несколько неожиданный, но уже более понятный оборот. Разве что Джейк всё ещё казался мне крайне странным типом, зависящим от мнения мамочки сорокалетним дядечкой. Казалось бы, почему никого не удивляет, что та называют родную дочь не по имени, а Жабой? Такое милое домашнее прозвище. «Мне бы хотелось звать её Оливией» — робко говорит Джейк, на что мать в недоумении поднимает брови в немом вопросе.

Мне кажется книга заявлена автором, как психологический триллер, но это не совсем так, недотягивает. Местами хотелось больше эмоций, которые подразумевались с началом второй части этой сумбурной и несколько наивной истории, но что-то не срослось и получилась почти семейная драма с чуточку придурковатыми героями.