Рецензия от Ольга Смирнова на «Сорок три года в море»
Повесть о взрослении.
К теме автобиографической разные «взрослые» писатели приходят по-разному. Но дебют ли перед нами, или произведение зрелого мастера, оно интересно уже одним своим стремлением вернуться к «истокам», особой доверительностью, подлинностью, что и делает его нередко близким не только взрослым. Правда, при условии ясности и поэтичности авторского стиля.
Повесть писателя Юрия Ивановича Риттина «Сорок три года в море» трудно отнести к литературе, специально рассчитанной на ребенка или подростка. Но ее смело можно адресовать и детям.
На ее страницах они не встретят увлекающих воображение приключений, необыкновенных героев. Напротив, герои здесь самые обыкновенные, живущие нелегкой трудовой жизнью. И события, которые с ними происходят, вполне рядовые, обычные для будней советских тружеников. Но окрашивающая их трепетная радость узнавания, постоянная лирическая интонация, сопутствующая даже описанию комических происшествий, придает им и значительность, и интерес.
Поэзия взросления...
Она — главное действующее лицо морской повести Ю.И. Риттина.
Поэзией становится и первая настоящая «почти взрослая» мечта, и первый выход в море, и просто встреча с незнакомым человеком.
Есть свой художественный расчет в том, что писатель отказывается воспроизводить всю мозаику своих ощущений. Перед нами психология простого, рано взрослеющего молодого человека, и здесь все должно быть просто, безыскусственно, но одновременно и крупно, выпукло.
Ю. Риттин не ведет подробной записи пережитых его героем впечатлений и чувств, но выделяет среди них то, что кажется ему значительным с высоты сегодняшней зрелости. Он то приближает к нам детский мир юного моряка, как бы вновь живя в прошлом, то удаляет и смотрит со стороны, чтобы, отвлекшись от частностей, получше охватить его в целом. И эти приближения и удаления, то есть чередование лирического и объективного планов, в полной мере заметное, видимо, лишь взгляду взрослого читателя, составляет внутреннюю динамику этой «повести о взрослении».
Разумеется, в смысле полноты мы могли пожелать и большего, но память художническая, как правило, подчиняет себе житейскую. И рассказывать ведь о прошлом писатель принимается потому, что события этого прошлого сгруппировались перед его мысленным взором именно так и не иначе. Не так, как у других, но так, что это интересно и другим. А что до самой манеры повествования, то она окончательно складывается порой — и это заметно в повести Юрия Риттина — уже к концу длительного процесса овладения «сырым» материалом. Описывая через свое личное восприятие иные события действительной жизни, автор умеет найти в них неожиданную новизну и неповторимость.
Немало в произведении и точных, пластичных характеристик и картин. А о языке, добротном и чистом, можно без преувеличения сказать, что он понятен читателям всех возрастов. И, может быть, именно это и определило в первую очередь удачу повести Ю.И. Риттина.
