- Главная
- Авторы
- Иван Лукаш
- Книги Ивана Лукаша
Книги Ивана Лукаша
Иван Лукаш - автор 78 книг. Из известных произведений можно выделить: Голое Поле. Книга О Галлиполи, Бедная любовь Мусоргского, Дьявол : Мистерия. Все книги можно читать онлайн и бесплатно скачивать на нашем портале.
Первооткрывателем темы Галлиполи в русской литературе был Иван Созонтович Лукаш, написавший летом 1921 года документальную повесть «Голое поле» с подзаголовком (Книга о Галлиполи), которая год спустя была опубликована печатницей (издательством) «Балкан» в Софии и в России не переиздавалась. Галлиполийское сидение (Русская Армия в Галлиполи, галлиполийцы) - период продолжения существования регуляр...
Иван Лукаш (1892 - 1940) - известный русский писатель-романист, блестящий стилист. Написал более десяти исторических романов и повестей, из которых особое признание завоевала "Бедная любовь Мусоргского" - необычное по жанру произведение, объединяющее исторический документ, мистику и лирическую биографию. Безусловно одна из самых пронзительных любовных историй в мировой литературе.
«…Сильно сверкнул клинок, Калиостро выхватил шпагу.Клинком бьет по воздуху, сопит, напрягается. Вдруг подпрыгнул, очертил на паркете круг. Скрежещет сталь. Языки огня бегут по черте.В огненный круг ступил Калиостро, замахал шпагой во все углы залы. И куда сверкал клинок, там гасли, точно от удара ветра, огни.Высоко, на черной завесе, пылает Златорозовый Крест.Калиостро вбежал к нему по ступенькам....
Мистерия ?Дьявол? построена как цепь слабо связанных фрагментов-видений (война, штурм Зимнего дворца, сцена изнасилования женщин батальона охраны, ночной кутеж в подвальном ресторане, допрос в ЧК) - и над всем этим фигура дьявола, ?дирижирующего? сонмом чудовищных видений.
«…Война уже вошла в медлительную жизнь людей, но о ней еще судили по старым журналам. Еще полуверилось, что война может быть теперь, в наше время. Где-нибудь на востоке, на случай усмирения в Китае, держали солдат в барашковых шапках для охраны границ, но никакой настоящей войны с Россией ни у кого не может быть. Россия больше и сильнее всех на свете, что из того, что потерпела поражение от японце...
В сборник вошли повести и рассказы забытых ныне писателей начала нынешнего века - С.Михайлова "Крюков канал", А.Измайлова "Букинист", И.Лукаша "Черт на гауптвахте" и другие.
«…Боярыня Морозова и княгиня Урусова – раскольницы. Они приняли все мучительства за одно то, что крестились тем двуперстием, каким крестился до них Филипп Московский, и преподобный Корнилий, игумен Печерский, и Сергий Радонежский, и великая четверица святителей московских. Во времена Никона и Сергий Радонежский, и все сонмы святых, до Никона в русской земле просиявшие, тоже оказались внезапно той ...
И. С. Лукаш известен как видный прозаик эмиграции, автор исторических и биографических романов и рассказов. Менее известно то, что Лукаш начинал свою литературную карьеру как эгофутурист, создатель миниатюр и стихотворений в прозе, насыщенных фантастическими и макабрическими образами вампиров, зловещих старух, оживающих мертвецов, рушащихся городов будущего, смерти и тления. В настоящей книге впер...
В 1922 году писатель-эмигрант Иван Лукаш опубликовал в сборнике ''Чорт на гауптвахте'' рассказ ?Карта Германна?, который является своеобразным продолжением повести Пушкина: через несколько десятилетий после известных событий ?три карты? называет картёжнику Соколовскому призрак Германна.
В книги Ивана Созонтовича Лукаша - самобытного писателя, представителя "первой волны" русской эмиграции, вошли произведения разных жанров, созданные в разные периоды эмиграции и посвященные различным вехам российской истории - от Петра I до великой смуты XX века. В центре повествования - простой человек в сложные периоды отечественной истории.
В книги Ивана Созонтовича Лукаша - самобытного писателя, представителя "первой волны" русской эмиграции, вошли произведения разных жанров, созданные в разные периоды эмиграции и посвященные различным вехам российской истории - от Петра I до великой смуты XX века. В центре повествования - простой человек в сложные периоды отечественной истории.
«Многовековое мальтийское рыцарство (живое и теперь), с его подвигами и страданиями, с его героической обороной рыцарского острова, с его таинственной соприкосновенностью с Россией, – все это должно волновать русского посетителя в большой и светлой зале Национальной библиотеки, где теперь открыта выставка ордена.Недаром говорят, что вещи имеют свое дыхание. Это дыхание чувствуется у витрин с орден...
«…Господин Хлестаков, безсмертное создание Гоголя, отнюдь не с потолка взят, а с подлиннаго происшествия списан и очень русской натуре сродни.Однако, как повествует «Русский Архив», дело было несколько иначе, чем в «Ревизоре»…
«…Война уже вошла в медлительную жизнь людей, но о ней еще судили по старым журналам. Еще полуверилось, что война может быть теперь, в наше время. Где-нибудь на востоке, на случай усмирения в Китае, держали солдат в барашковых шапках для охраны границ, но никакой настоящей войны с Россией ни у кого не может быть. Россия больше и сильнее всех на свете, что из того, что потерпела поражение от японце...
«…Но стоял среди живых фасадов мертвый дом, со слепыми пятнами стекол. Темные окна его были запылены, и двери подъезда с заржавленными петлями заперты наглухо.Дом был необитаем. Десятками лет его не нанимал никто. Этот покинутый дом на самой оживленной петербургской набережной был населен привидениями…»
«Никто не сомневался, что стоит только версальцам увидеть парижские омнибусы с красными знаменами, а Бержере снова стать в позу, закричать: «Солдаты, не стреляйте в своих братьев», и Версаль, со всеми шуанами, роялистами, жандармами падет, как от звука иерихонских труб.К вечеру версальцы пушечным огнем разогнали под Медоном и Кламаром коляски, омнибусы, батальоны. Все побежало...»
«…Все схемы Д. С. Мережковского о мире и бытии могут быть спорными.Но всегда как будто остаются бесспорными и таинственно-сильными предчувствия Мережковского, его предвкушения будущего.Он точно видит одни тени будущего, падающие на настоящее…»
«…Заветный перстень – это, как кажется, невнятный отзвук неразгаданной любви поэта, отрывок его неведомого романа. Что дошло до нас: рисунки пером, строгие и печальные профили женских головок в рабочих тетрадях Пушкина, немного записок, две-три пометки, старинные портреты и вот перстень…»
«Несколько дней тому назад в «Последних новостях» напечатана статья Николая Бердяева «Вопль русской церкви».Не для полемики отвечаем мы. В этом трагическом вопросе совести каждого из нас и совести всех нас самое слово «газетная полемика» есть уже поношение церкви. Несомненно для всякого верующего, что превращение внутреннего вопроса христианской совести в тему для словесной игры политических, по с...
«…Князь Дмитрий Михайлович Пожарский, освободитель Москвы, – одна из основных фигур победы над Смутой. Но фигура недостаточно ясная. Мы знаем, как он с Мининым, с нижегородским ополчением освободил Москву. Но мы мало знаем, как создавалась, складывалась натура князя Дмитрия Михайловича в самом мареве Смуты.А именно в том, как складывались русские души в Смуте, можно, пожалуй, искать соответствия с...
«…Не впадем ли в самоуверенность при утверждении, что русская литература «переживает период упадка», как и при обратном утверждении – «период расцвета»?Чехов, вероятно, – «упадок» после Гоголя. Но Чехов есть Чехов. В самой постановке вопроса о «переживаемых периодах» есть опасность школьной схематизации, не определяющей ничего…»
«…Нелюбимый, затравленный, жалящий, невыносимо-одинокий Лесков острым углом врезается в свою эпоху, уже сошедшую в туманность, и теперь кажется, что именно Лесков был единственно отлитой формой, утверждением и очерченной до конца фигурой той эпохи, когда все в России теряло формы, смешивало очертания, исходило отрицательством и опростительством, сдвигаясь в хаос чувств и дел, чтобы померкнуть на н...
«О графе Брюсе кто не слышал – «сии птенцы гнезда Петрова… И Брюс, и Боур, и Репнин», но никто и ничего не знает по-настоящему о графе. Не знаю и я.Только неведомая фигура его, дышащая холодным сумраком, и самое имя, с его странной живучестью, подымало во мне с детства невнятный страх…»
«В моей дорожной шкатулке есть связки пожелтевших заметок из старинных книг и записок. В заметках я желал сохранить для себя те мелочи, то живое дыхание старины, которое исчезает так же быстро, как след дыхания на стекле. И вот эти беспорядочные заметки о Московском университете в восемнадцатом пудреном веке…»
