Я прижимаюсь губами к виску Оливии, и из моей груди вырывается смех.
Моя жена поворачивается, чтобы посмотреть мне в глаза.
- В чем дело?
- Просто подумал... - я качаю головой и тихо говорю ей: - Забавно. Вся роскошь, в которой я рос, всегда окружавшая меня - и за всю свою жизнь я ни разу не был счастливее, чем здесь, сейчас, с тобой.
Оливия ласково улыбается, затем протягивает руку и проводит ладонью по щетинистому подбородку, который ей так нравится.
- Лимузины, замки и частные самолеты - это хорошо, Николас, я не собираюсь лгать. Но мне они не нужны. Где бы мы ни были, куда бы мы ни отправились, все, что мне нужно, чтобы быть счастливой... это ты.
Несколько мгновений мы целуемся, нежно, сладко, прижавшись, и глядя друг другу в глаза.
Потом Оливия хлопает себя по руке. Сильно. И поправляется.
- Ты... и москитная сетка.
Я смеюсь, кивая.
- Москитная сетка имеет решающее значение.
Все еще посмеиваясь, я встаю и подхватываю Оливию на руки, унося ее в постель, где мы наслаждаемся друг другом снова и снова, до глубокой ночи.
И именно там мы проводим оставшиеся восемь дней нашего медового месяца - только Оливия и я, блаженно довольные и затерявшиеся по-королевски на нашем собственном маленьком острове любви.