Пальцы – легкие, невесомые прикосновения, маленькие необязательности скользят по коже – и – вдруг – под самую кожу ускользают. Легкость и необязательность каждого слова или образа здесь даже не возводятся в ранг достоинства, но являются непременным условием существования этого мира – мирка – замкнутого, уютного, обжитого – будь это комната, город (но обязательно с узким подоконником), но – все-таки лучше – если Затулинка, край ворчливых голубок. Детали есть, но каждая из них – что-то вообще – ...
Пальцы – легкие, невесомые прикосновения, маленькие необязательности скользят по коже – и – вдруг – под самую кожу ускользают. Легкость и необязательность каждого слова или образа здесь даже не возводятся в ранг достоинства, но являются непременным условием существования этого мира – мирка – замкнутого, уютного, обжитого – будь это комната, город (но обязательно с узким подоконником), но – все-таки лучше – если Затулинка, край ворчливых голубок. Детали есть, но каждая из них – что-то вообще – Френсис Бекон, как водится, не прав – вот он, мир, где res (почти rex) выступает во всем своем великолепии, поблескивает лужами на асфальте, шелестит зеленою шторою. И это даже странно – от автора изобилующей конкретикой «Европы» – великолепного собрания глянцевых слайдов, какими когда-то, в советские времена, любили щеголять в письмах заграничные родственники (а теперь никого и не удивишь, потому что – фотопленка «Коника», фотобумага «Коника»…) Впрочем, речь сейчас не о «Европе», но а Европе – предстать Антиноем и анти-Ноем одновременно – Запад выступает совершенную вещью в себе и из себя – ливантов с араратами словно бы и не было, античность же – во всем. Приметы города, в который ты вернешься умножать синичьи толки – озноб и пустота. Зимой мосты невидимы как прошлое, и только зеленый лед под ними – словно соль под веком Пенелопы. Не тоскливо, а тихо. Отдохни еще. Позволь себе казаться мудрым и счастливым. Пока не различается земля, как глаз не напрягай. И мирно дремлют в мехах Улисса бури февраля. И Посейдон оберегает землю, играя днем и ночью кораблем. И христианство – от туда же – самое раннее – камо, говорит, грядеши и чертит рыбок прутиком на песке, а тринадцатилетние зачитываются любовной историей про Лигию и Марка (но не того, который евангелист) - поистине - Новый завет (зовет?) «Пусть становятся грубее руки, кожу обожжет скорей неласковое солнце. Если выведет дорог в новый город, на окраине жилище для ночлега отыщу по медной рыбе над дверями…» А еще – Рильке, и гаммельнский дудочник, и Эльба спешит разветвиться в каналах и слиться С морем, дотронуться моря прохладной рукой. И все плывет, покачивается, меняет очертания – может быть, «пальцы» – еще и потому, что прикосновение и есть при-ко-сновение. Ты не спишь. Или спишь. Или просто не можешь заснуть, оттого, что вокруг пеленой непроглядная муть, что взметнулась со дна – то ль случайно зашедшей сюда беспокойной души, то ль покрытого ряской пруда, о котором ты грезишь – лесной колыбели луны – И еще непонятней, что – явь, а что – сон, полусны. И на самой кромочке засыпания – слова засыпают мятным снегом с головы до ног – и не знаешь – еще завтра или уже вчера – но – чутко, вкрадчиво и навсегда – ты чувствуешь пальцы. /Евгения Риц/ Книга «Пальцы» автора Андрей Дитцель оценена посетителями КнигоГид, и её читательский рейтинг составил 8.00 из 10.
Для бесплатного просмотра предоставляются: аннотация, публикация, отзывы, а также файлы для скачивания.
Рецензии на книгу
Написано 0 рецензий