13012181530

Читать онлайн «День войны»

Автор Оганес Мартиросян

Не вижу твоего во тьме лица.

Его собою перекрыли капли.

Я в детстве на участке у отца

сломал однажды за работой грабли.

От страха наказания в земле

я их зарыл, похоронил и спрятал.

Печени, мед и сахар на столе.

На улице стучит по древу дятел.

Он будто бы зовет тебя ко мне.

Мне кажется, ты слышишь эти звуки.

Я часто вижу облик твой во сне.

Меня твои укачивают руки.

Скрывают от нашествия Бату,

от холода, взросления и ветра,

поскольку ты Австралия в цвету

и от меня за сотни километров.

В тяжелой и взыскательной Москве,

где деньги в головах друг друга прячут.

С тобою отдыхали мы в кафе.

Глотали пиво и не брали сдачу.

А после я героем стал Иглы.

Поэтому внутри своей квартиры

я знаю только то, что Ходжалы

теперь возможен в каждой точке мира.

* * *

Когда-то мы отсюда уплывем,

взойдем на небо горестное всё же.

Текут вдоль берегов причал и дом.

И дрожь бежит по вымышленной коже.

Ты смотришь на нее издалека,

хоть оная является твоею.

Живешь на свете долгие века.

Поглаживаешь средним пальцем шею.

Она легка, воздушна и вольна

нести любовь и пламя над собою.

Так Балабанов снял кино Война,

в котором – солнце, берег, шум прибоя.

И двое у горящего костра,

сомкнувшие свои навечно руки.

Я думаю, что ты моя сестра.

Мы с самого рождения в разлуке.

Как мост над головой разведены.

Теперь ты ешь в кафе пирог и пиццу,

при этом видя пушкинские сны.

Поехать хочешь осенью на Рицу.

Но крутишь целый вечер бигуди,

сыграв ноктюрн на флейте водосточной.

Без Западной Осетии в груди

не получить в сознании Восточной.

* * *

Тупой и еще тупее

по городу к нам идут.

Один из двоих грубее,

второй из них проститут.

Они покупают книги,

читая обложки их.

Показывают всем фиги.

Роняют на небо чих.

У них в портупеях пушки.

Они обожают плоть

того, кто Дантес и Пушкин.

Их к солнцу ведет господь.

Показывает им воздух

из пепла и из огня.

Тупой обожает отдых,

тупее поит коня.

На нем до тупого скачет,

но падает из седла.

Они обожают плачи

барана, быка, козла.

Прекрасных таких животных,

что в разных живут домах.

Тупой, покормив голодных,

пинает испуг и страх.

Товарищ его скупее,

поэтому он – душа.

Тупой и еще тупее -

Россия и США.

* * *

Ладонями отыскиваешь влагу

в прибрежном атлантическом песке.

Возводишь репутацию бумаги

рисунками до Месси и Пике.

А как иначе? Куришь сигарету

тайком у подоконника в ночи,

пока летит вдоль облака газета.

В наушниках – Кино и Кирпичи.

Немного водки, лука, хлеба, перца.

На пояснице – новое тату.

В уме – законы Ньютона и Герца.

Сбиваешь палкой птицу на лету.

Потом ее в своей квартире лечишь,

но не прощаешь человеку смог.

– Губанов, – произносишь в поздний вечер,

который на рассвете изнемог.

Ушел в себя, скукожился и умер.

Приятное выдумывая вновь,

глядишь кино Левиафан и Бумер

и правую выщипываешь бровь.

Выкидываешь всякий хлам из шкафа

и говоришь мне голосом ручья,

что голова и шея у жирафа

есть в туловище вросшая змея.

* * *

Булгаков пишет книгу про армян,

евреев, пакистанцев и арабов.

Бодлер напрасно ищет могикан

среди креветок, осени и крабов.

Израиль ест сметану и блины.

Есенину приятно в отчем доме

курить табак, дымить и пить Апсны.

Хемингуэй стоит в дверном проеме.

Глядит на одинокого ПЖ