не осталось, на вещи своего времени можешь взглянуть лишь в музее – они потрескавшиеся,
поблекшие, как в музее декабристов, куда всем классом ездили на экскурсию за победу по
металлолому. Как же быть там одному? Как без матери, без отца, без сестренки? Взять бы их
с собой. А еще бы взять Игорька, Наташу и всех остальных. Но бывают ли такие ракеты? Нет
уж, ладно – лучше на Земле, да со всеми вместе.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Девятиклассник Николай Бояркин опаздывал на первый урок. Под ботинками
приглушенно хрустели матовые ледяные пузырьки, лежащие рядами в промерзшей
тракторной колее. Николай не замечал их и не слышал хруста. Он не обращал внимания на
то, какая стояла погода, и не знал, многим ли сегодняшнее утро отличалось от вчерашнего.
Ему было наплевать и на то, произошло ли что-нибудь в мире, пока он спал, или все осталось
по-прежнему.
А между тем еще с вечера сгрудились над Елкино студеные плотные тучи. Небо, как
грязную, мутную воду, какой было полно и на весенней земле, кружило резким, порывистым
ветром. И ночью, в разгар этого столпотворения, на берегу Шунды раздалось два коротких
тупых выстрела. Свирепый ветер ударил звуки о галечник, и, разбившись, они растворились
в утробном земном гуле. После этого возмущение стало затихать, и тучи успели расползтись,
пока до рассвета прошло восемь обыкновенных холодных часов. Воздух отстоялся до сини, и
собаки, осмелевшие только с рассветом, начали перелаиваться по всем улицам. Бояркин не
ощущал тревоги. Неладное он почувствовал лишь в школьном вестибюле. Дверь за его
спиной, придернутая пружиной, хлопнула непривычно гулко. Николай остановился и
впервые за всю школьную жизнь услышал тиканье больших маятниковых часов в коридоре.
На табуретке не оказалось технички тети Дуси.
Вешалки стояли пустые, с трубчатымистойками и крючковатыми хребтами. Многие двери были распахнуты. Лишь в кабинете
физики сидела плачущая Наташа Красильникова. Бояркин осторожно тронул ее за локоть.
Наташа отпрянула и взглянула красными глазами.
– Генку убили… Генку Сомова… На берегу, у нового моста, – едва выговорила она, не
стыдясь мокрого носа.
– Что?! Как это – убили? – машинально переспросил Бояркин, неприятно поражаясь
некрасивости девушки, которую любил.
Генку Николай видел накануне под вечер, когда помогал отцу закатывать в ограду
мотоцикл. Генка поздоровался с отцом. Он был в темно-синей куртке, в офицерских сапогах,
начищенных до блеска, с сеткой, где болталась пустая трехлитровая банка. Шел он, конечно,
не только за молоком, но, главное, в интернат к Ленке Казаковой. А Шунду он перешел у
нового моста, потому что появился из переулка. Николай потому его так подробно запомнил,
что Генка был кумиром. Он побеждал на многих спортивных районных соревнованиях.
Занимался боксом, тренируясь в Глинке, куда за десять километров ездил на велосипеде. Но
больше всего Николай завидовал Генке потому, что именно его и любила Наташа. Его любила
Наташа, а он дружил с Ленкой Казаковой… Конечно же, мир был устроен бестолково, но
Бояркин еще не задумывался над этим.
Прибежав на речку, Николай увидел там большую толпу людей. Чувствуя, как от бега