— Согласись, друг мой, — повторил он, — мы оба состарились. Мы должны уступить дорогу более молодым, пока не случилось что-то более серьёзное.
Письмо снова энергично затрепетало, и лицо Фемистокла ещё больше посуровело.
— Никогда, — прогремел он.
Рангариг засмеялся. На этот раз чуть громче.
Ссылка в Драгенталь
— Ни за что! — сказала Ребекка и так сильно топнула ногой, что на столе запрыгала посуда. — Я не поеду в этот дурацкий интернат, даже если вы встанете на голову и при этом будете шевелить ушами!
Отец, не привыкший к такому поведению дочери, удивлённо поднял брови. Ребекка почувствовала, что он сердится, и услышала, как он недовольно сопит. Но мама предотвратила грозу: положив ладонь на его руку, она примирительно сказала:
— Никто не собирается отправлять тебя в ссылку, дорогая.
— И не называй меня «дорогая», — фыркнула Ребекка. — Я этого не люблю!
Это было неправдой. На самом деле это ей нравилось, но только не сегодня. Сегодня ей хотелось сердиться.
Отец ещё больше помрачнел, а мама продолжала улыбаться.
— Ну хорошо, Ребекка, — сказала она. — Только это всё равно не значит, что от тебя собираются отделаться. Это наилучший выход, по-другому просто не получается.
Ребекка снова фыркнула. Упрямо откинувшись на спинку стула и скрестив руки на груди, она болтала ногами, толкая при этом ножку стола, отчего на нём мелодично позвякивали чашки и блюдца. Отец хоть и здорово сердился, но, к удивлению Ребекки, не дал волю своему гневу.
— Это приглашение в Америку — большой шанс для папы, — продолжала мама. — И для меня тоже. Такой возможности больше не будет. И уезжаем мы в конце концов не навсегда.
Через год вернёмся.— А почему я не могу поехать с вами?
Вообще-то она знала ответ на этот вопрос.
В последнее время родители часто говорили о том времени, когда отец будет читать лекции в Университете штата Висконсин, и она понимала, что для его дальнейшей карьеры нельзя упустить такой шанс. Она знала, что мама — тоже преподаватель — должна ехать с ним. И Ребекка могла понять, что это значило для неё. Но не хотела.
— Но ведь мы об этом уже говорили, — вздохнул отец. — Американская система образования совершенно другая. Тебе там будет трудно освоиться. Я уж не говорю о языке…
— Я знаю английский, — сказала Ребекка.
Это было некоторым преувеличением. Она со второго класса факультативно изучала английский язык, однако её знания ограничивались лишь выражениями «гуд монинг» и «хау ду ю ду». Отец этот аргумент даже не удостоил вниманием.
— И у нас не будет времени заниматься тобой, — продолжал он. — Это единственно разумный вариант. Годик ты поживёшь в этом замечательном интернате, а потом мы вернёмся — и всё будет как раньше.
— Как знать, а может, тебе там даже понравится, — добавила мама.
— И вовсе не будет как раньше, — возразила Ребекка. — Все мои друзья здесь. Я их позабуду, когда вернусь.
Это было правдой лишь отчасти. Отец вздохнул, а по глазам мамы Ребекка видела: она-то знает, как обстоят дела на самом деле. Они живут в этом городе только два года, и настоящих друзей Ребекка здесь пока не обрела.