РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК
ЛИТЕРАТУРНЫЕ ПАМЯТНИКИ
ANTONIO
MACHADO
Poesias completas
1936
АНТОНИО МАЧАДО
Полное собрание стихотворений
Издание подготовили
А. Ю. Миролюбова и В. Н. Андреев
Санкт-Петербург «НАУКА» 2007
УДК 821. 134. 2
ББК 84 (4Исп)=5
М37
РЕДАКЦИОННАЯ КОЛЛЕГИЯ СЕРИИ «ЛИТЕРАТУРНЫЕ ПАМЯТНИКИ»
В. Е. Багно, Н. И. Балашов (председатель), М Л. Гаспаров, А. Н. Горбунов, А. Л. Гришунин, Р. Ю. Данилевский, Н. Я. Дьяконова, Б. Ф. Егоров (заместитель председателя), Н. В. Корниенко, Г. К. Косиков, А. Б. Куделин, А. В. Лавров, И. В. Лукьянец,
А. Д. Михайлов (заместитель председателя), Ю. С. Осипов, М. А. Островский, И.
Г Птушкина (ученый секретарь), Ю. А. Рыжов, И. М. Стеблин-Каменский, Е. В. Халтрин-Халтурина, А. К Шапошников, С. О. ШмидтОтветственный редактор
В. Е. БАГНО
© В. Андреев, составление, 2007
© Коллектив переводчиков, 2007
© А. Ю. Миролюбова, составление, статья, 2007
ТП 2006-11-200
ISBN 5-02-027040-7
© Российская академия наук и издательство «Наука», серия «Литературные памятники» (разработка, оформление), 1948 (год основания), 2007
Одиночества, галереи и другие стихотворения
ОДИНОЧЕСТВА
I. СТРАННИК
Сидим в семейной полутемной зале,1 и снова среди нас любимый брат,2 — в ребячьих снах его мы провожали в далекий край немало лет назад.
Сегодня у него седые пряди и серебрится на свету висок, и беспокойный холодок во взгляде нам говорит, что он душой далек.
Роняет листья на осенний ветер печальный старый парк, и в тишине сквозь стекла влажные сочится вечер,3 сгущается в зеркальной глубине.
И словно озарилось кротким светом его лицо. Быть может, вечер смог обиды опыта смягчить приветом?
Иль это отсвет будущих тревог?
О юности ль загубленной взгрустнулось? Мертва — волчица бедная! — давно...
Боится ль, что непрожитая юность вернется с песней под его окно?4
Для солнца ль новых стран улыбка эта, и видит он края знакомых снов, свой парус — полный ветра, полный света,5 — движенье судна в пении валов?
Но он увидел силуэты сосен и эвкалипта пряные листы, и кустик розы, что для новых вёсен выпсстываст белые цветы.
И боль его, тоскуя и не веря, слезой блеснула на какой-то миг, и мужества святое лицемерье ложится бледностью на строгий лик.
И на стене портрет еще светлеет.
Иссяк наш разговор. Часы стучат, в камине отдаваясь всё сильнее. Всё громче тиканье. И все молчат.
II
Я прошел немало тропинок и немало дорог измерил. По каким морям я не плавал, на какой не ступал я берег!
Везде на земле я видел караваны тоски и смятенья, высокомерные в скорби, опьяненные черной тенью.
Видел я осторожных педантов; они смотрят, молчат и верят, что отмечены мудростью, ибо — не пьют в придорожных тавернах.
Эти злые людишки землю, проходя, заражают скверной.
И везде на земле я видел людей, проходящих с песней; если им везет — веселятся, засевая надел свой тесный.
Они вас не спросят: — Где мы? — Они бредут наудачу,
они по любым дорогам трясутся на старых клячах.
По праздникам не суетятся, не спеша за дела берутся. Есть вино — они пьют с охотой, нет вина — водой обойдутся.
Эти люди — добрые люди — свой путь в трудах и невзгодах проходят с надеждой, покуда не лягут на вечный отдых.