Сергей КУЗНЕЦОВ
ПОЛИГОН
Часть 1
«Вот и съездили за колбаской... »
Глава первая
В первый выходной после суточной смены объявили стрельбы. И хотя предыдущий день выдался беспокойным, и я порядком устал, на стрельбах в тире был на высоте: с реакцией, глазомером, выдержкой – всем тем, что называется «стрелковым талантом», по-прежнему все обстояло отлично.
С удовольствием отметил, что показатели мои были выше, чем у многих коллег из инкассации. Когда объявляли результаты, поймал несколько обращенных в мою сторону не самых доброжелательных взглядов. Пусть их! Как говорит наш дорогой шеф, просто делай свою работу и старайся делать ее хорошо.
Во время чистки оружия подошел шефов зам, Михалыч (он всегда сопровождал сотрудников на стрельбы), и некоторое время стоял рядом, наблюдая за моими действиями.
– Ловко, – пробурчал он в усы. – Молодых подучишь... Какие планы?
Я помолчал, быстро собирая пистолет. Странный вопрос. Впрочем, Михалыч никогда ничего не говорит и не делает без цели.
– Вообще-то у меня выходной, первый после суток. Да и потом, вчера с этим советом директоров меня порядком замотали.
Сдам оружие, а потом поеду домой отсыпаться. – Я защелкнул затвор, поставил пистолет на предохранитель и убрал его в кобуру.– А какой сегодня день, помнишь?
Он так это спросил, что я тут же вспомнил. Ну конечно! День рождения Папы, то бишь начальника Службы безопасности нашего банка, ВВС – Виктора Владимировича Сотникова! Как я мог забыть?. . Хотя какое мне дело... Я обычный сотрудник Службы, пусть даже старший смены, и если Папин день рождения пришелся на мой законный выходной, да еще первый после суток, то я поеду отсыпаться, а поздравлю его в следующую смену. В нашей смене найдется с десяток человек, которые обязательно останутся сегодня после сдачи оружия в банке – славословить и лизоблюдствовать. Но я не из таких. Не люблю. Несмотря на некоторые нюансы.
– Вижу, что помнишь, – сказал проницательный Михалыч, не сводивший с меня взгляда. – Это хорошо. Шеф просил, чтобы ты помог ему с подготовкой застолья. А день он тебе вернет.
Если честно, мне не хотелось, и я вяло мотнул хвостом:
– А что, кроме меня некому?
Михалыч прищурил один глаз, и это само по себе выглядело достаточно угрожающе. Он мог ничего не говорить, но все-таки повторил, потому что знал, насколько между мной и Папой доверительные отношения (они сложились сразу, хотя я совершенно не понимал, почему именно я их удостоился):
– Шеф просил, чтобы
Я скорчил самую добрую улыбку, какую только мог. Дескать, после работы и стрельб плохо соображаю, не сердитесь на блаженного.