Владимир Василенко
Пройдоха
Часть первая
1
Вывеска над рестораном вяло мигает, переливаясь разноцветными полосами. Поочередно вспыхивают отдельные буквы названия: «К-О-М-Е-Т-А». Затем слово загорается полностью, а вместе с ним – кособокая звезда с длинным искрящимся хвостом. Зрелище и само по себе не блещет оригинальностью, а уж если пялиться на него целый час, сидя в припаркованном гравилете, – вовсе свихнуться можно от скуки. Особенно если учесть, что вы проводите это время, дуя прескверное туземное пиво и поедая не первой свежести синтебургер… Ага, понимаете теперь, почему у меня такое паршивое настроение?
М-да-а…Сидишь вот так в промозглый вечерок, слушаешь доносящиеся извне звуки городской суеты, и в голову начинают лезть разные мысли, одна другой противнее. «Дарк, – говоришь сам себе, – а ведь тебе скоро сорок. Половина жизни прожита, и что? Все эти годы – псу под хвост! Ты только посмотри на себя! Ну что за развалина? Худющий, небритый… А прикид? В былые времена ты так одевался только перед визитом к налоговому жандарму. Да уж… Сидишь ты тут, выполняешь неприглядную работенку (если это вообще можно назвать работой), и мало кто узнает в тебе сейчас того лихого Дарка Хантера, каким ты был еще пару лет назад».
От таких мыслишек и слезу пустить недолго.
Я дожевал бургер и с громадным усилием воли влил в себя остатки того, что здесь называют пивом. Пустую бутылку бросил в стоявший неподалеку мусороприемник. Промазал. Вздохнув, снова обратил взор на зал ресторана, который прекрасно просматривался сквозь прозрачную витрину.
Бронкс разошелся не на шутку – на его столике громоздилась целая гора пустой посуды. Правда, рядом уже торчал киб-официант – приземистый, похожий на бочку с колесиками. Лицевая панель киба переливалась огоньками всех цветов радуги – не иначе как в такт столь же цветистым речам.
Еще немного – и вот он выплюнул на стол розоватый листок со счетом, а мой «подопечный», вытирая пот с раскрасневшегося лица, достал кошелек. Ну, наконец-то. Этот боров, похоже, оприходовал половину запасов ресторана.Поднявшись из-за стола, толстяк снова полез в карман, на этот раз выудив из него трубку коммуникатора. Разговор получился недолгим, причем Бронкс в основном слушал, кивая время от времени. И вот наконец он покинул ресторан и отправился к парковочной площадке. На лице его, круглом и плоском, как блин, – гремучая смесь страха и беспокойства. Хм… Чего это он так разнервничался?
Я взлетел с парковочной площадки, не дожидаясь Бронкса: ведь мне было прекрасно известно, куда он направляется. По пути я держался чуть позади и ярусом выше его – в том самом «слепом пятне», которое хуже всего отображается на обзорных экранах. Впрочем, это просто привычка, не более того. Вряд ли толстяк вообще подозревает, что за ним следят.
Бронкс посадил гравилет на крышу большого жилого здания с круглыми, как иллюминаторы, окнами. Довольно долго не выходил, и я уже успел нарезать пару кругов вокруг здания, каждую секунду рискуя быть замеченным. Хотя о чем это я? Чтобы этот самодовольный болван смог что-то заподозрить, нужен грав, оборудованный сиреной, мигалками и здоровенным плакатом «Бронкс, за тобой «хвост»!!!». Вот уж поистине олух царя небесного…