Читать онлайн «Полдень, XXI век. №6, июнь 2011»

Автор

Журнал

Колонка дежурного по номеру

Что хочу, то и ворочу!

Есть такая поговорка, характеризующая распространенное человеческое поведение, обозначаемое умным словом «волюнтаризм». Этакое всесилье, этакое всемогущество… Впрочем, всемогущество сие изначально ограничено определенными рамками – законами, заданными Всевышним. А потому, будь ты хоть супермегаволюнтаристом, пролитая тобою вода все равно побежит в ближайшую ямку.

В таких условиях может показаться, что писатель-фантаст, самолично создающий законы творимого мира, свободен от всяких ограничений. Эдакий своевольник, собственной милостью…

Не зря в литературоведении существует понятие «авторский волюнтаризм». Сочинитель – бог для своего героя! Верховный властитель! И никто ему не указ!

Ага! Сейчас! Ща-аз! Держите карман шире, господа сочинители!

Откуда тогда взялось такое понятие как «бунт героя»?

А все потому, что в художественной литературе царствуют вовсе не правописание и пунктуация (хотя знать их, бесспорно, не возбраняется и даже требуется), а законы человеческой психологии. И если ты создал героя, который в силу личного характера должен поступить так-то и отправиться туда-то, он не поведет себя эдак-то и не помчится сюда-то. Как бы тебе, дружок, этого ни желалось!

Бог-то ты бог, да только герой у тебя и сам неплох!

Иначе непременно родится недостоверность личности, а вместе с нею и недостоверность мира, которые не спрячешь ни за какими сколь угодно навороченными приключениями. Недостоверность всегда раздражает читателя – даже того, который не понимает причин рождающегося внутри недовольства.

Приключения тела проистекают из приключений духа. Если твой герой по натуре стопроцентнейший трус, он никогда не совершит подвиг. Если же автор заставит его пойти на такое, даже самый распоследний читатель поморщится: «Что-то ты тут, брат, накрутил!. . Не пойму, правда, в чем дело, но есть какой-то абзац!»

И будет прав!. .

К чему это всё я? А вот к чему…

Перед вами, господа, очередной, июньский, номер «Полдня».

Произведения здесь напечатаны жанрово очень разнообразные, но все тексты без исключения характеризует главное: сочинителям их ни в коей мере не грозит бунт героя.

Что хочу, то и ворочу – но исключительно в рамках психологической правды.

Николай Романецкий

Истории. Образы. Фантазии

ПАВЕЛ АМНУЭЛЬ

Конечная остановка

Повесть

Я вспомнил свою смерть.

Что-то вспыхнуло перед глазами или, как говорят, перед внутренним взором, но я продолжал видеть и понимать все, происходившее в аудитории, где слушал доклад нашего директора о работе, проделанной институтом в первом квартале нынешнего 1986 года.

– По теме «Исследования монокристаллов», заведующий лабораторией Иса Гамбаров… – бубнил академик, и в это время…

Воспоминания обычно так и являются – яркая картинка, вздох… хорошее было время… юность… и продолжаешь слушать доклад.

Но вспомнил я в тот раз свою смерть.

Умирал я в больнице. Сначала мне показалось, что это больница Семашко, где я лежал на обследовании, но впечатление мимолетно промелькнуло – конечно, это была палата в «Адасе», иерусалимской клинике.