Джанин Фрост
На полпути к могиле
Моей матери, которая верила в меня, даже когда я сама не верила.
1
Я оцепенела, увидев позади красно-синие вспышки. Как бы я стала объяснять, что везу в кузове? Свернула к обочине и почти не дышала, пока шериф не подошел к окну кабины.
— Привет! Что-то случилось? — простодушно заговорила я, моля Бога, чтобы глаза ничего не выдали.
Следи за собой. Ты же знаешь, что бывает, стоит тебе выйти из себя.
— Да, у вас задняя фара погасла. Права и документы на машину, пожалуйста.
Вот зараза! Верно, это когда я загружала кузов. Так спешила, что было не до мелочей. Я протянула ему права — настоящие, не фальшивые. Он поводил фонариком, сравнивая лицо на фотографии с моим.
— Кэтрин Кроуфилд… Дочка Джастин Кроуфилд, да? Из Вишневого Сада Кроуфилдов?
— Да, сэр, — вежливо и равнодушно, будто мне все до лампочки.
— Ну, Кэтрин, время к пяти утра. Почему это ты не дома?
Не могла же я рассказать ему, чем занимаюсь… Не хотелось нарываться на крупные неприятности… или подписываться на долгий срок в комнатке, где стены обиты мягким…
— Мне не спалось, вот и решила прокатиться.
К моему ужасу, он зашел сзади и посветил в кузов.
— А что это ты везешь?
А, ничего особенного. Труп под кучей мешков и еще топор…
— Вишню в мешках из бабушкиного сада.
Если бы сердце у меня стучало хоть немного громче, его бы оглушило.
— Ах, вот как. — Он прошелся лучом фонарика по груде пластика. — Там один подтекает.
— Это ничего, — пискнула я. — Они вечно подтекают. Потому и вожу их в старом грузовичке. Там все дно красным заляпано.
Я с превеликим облегчением вздохнула, когда он оставил кузов в покое и вернулся к моему окну.
— Стало быть, ты катаешься так поздно, потому что тебе не спится. — Он скривил губы в понимающей усмешке. Скользнул взглядом по облегающей майке и растрепанным волосам. — И я должен этому верить?
Намек был таким прозрачным, что я едва не сорвалась.
Он решил, что я спала, да только не дома. Молчаливое обвинение, которому насчитывалось уже двадцать три года, повисло между нами.Я с великим трудом сдержала злость. Когда я злюсь, все человеческое сползает с меня, как ненужная шелуха.
— Нельзя ли, чтобы это осталось между нами, шериф? — Я опять невинно захлопала ресницами. Что ж, на покойника этот прием подействовал. — Честное слово, я больше не буду.
Он разглядывал меня и теребил свой ремень. Рубашка у него на брюхе чуть не лопалась, но я решила не обсуждать его фигуру. Промолчала и о том, что несло от него, как из пивной бочки. Наконец он улыбнулся, показав кривой зуб.
— Поезжай домой, Кэтрин Кроуфилд, и почини заднюю фару.
— Слушаюсь, сэр.
Обмякнув от облегчения, я завела мотор и поехала дальше. Чуть не попалась. Впредь надо быть осторожней.
Кто- то жалуется, что рос без отца, кто-то на скелеты в семейном шкафу. У меня и то и другое. Нет, не подумайте, что я с младенчества знала, кто я такая. Знала мама, а мне она рассказала, только когда мне исполнилось шестнадцать. У меня с детства были необычные способности, но когда я начинала о них расспрашивать, мама сердилась и велела мне помалкивать. Я научилась скрывать свои отличия и быть как все. Окружающим я представлялась просто странноватой. Одинокая девочка. Любит гулять, когда детям пора бы спать, и очень уж бледная. Даже бабушка с дедушкой не знали, что во мне кроется, ну зато и те, на кого я охотилась, не знали тоже.