Олег Юрьев
Франкфуртский выстрел вечерний: стихи и хоры (1999–2006)
I. Стихи у окна (1999–2003)
«Озеро в потертых штопках... »
Озеро в потертых штопках,Небо в тощих синяках… —Стало все как было, чтоб какраньше все было – Или никак. Вспомнить вдруг о том диктанте —Как подарок на ногтé,Хоть мы все уже не там, гдераньше все были – Или нигде. Письмо с моря, июль 1999 года
На Северном море закаты белы,И ртутная лупа слепит сквозь стволы,А ступишь на поле отлива —По щиколку грязь щекотлива. (Когда над Балтийским горят облака,Чухонской тоскою взбухает щекаИ алая к солнцу полоскаБежит от пивного киоска. Я вышел из дому, лет десять тому,И шел по отливу на белую тьму,И я уже около где-то. И ночь пустотою одета. )Когда ни вернется пустая волна,Она будет искр бесцветных полна,Полна ослепленного света. – И хоть бы прошло это лето! — Стихи у окна
посмотри с балконных сходней,– что уж… так уж повелось… —на небес халат исподнийв басурманщине полоскак из байки, как из нанки,полуваточный, сквозной,с набухающей в изнанкесеро-розовой близной – —самолет под тучу скрылсяуходящий на восток,на его спине искрилсядикой молнии росток,на его глухих жужжалахрваный рокот залипал,на чувствилищах и жалахмрак кусками закипал,на его хвосте ребристомдрожью пели провода,тараканом серебристымубегал он в никуда. «Ад сразу за порогом – жар и вар... »
Ад сразу за порогом – жар и варночного пищеблока, шмарь и гарь его. Черт, буйный куст усов и шаровар,лет – тыщи две! – гигантской люлькой варевопо часовому ходу шуровал. Глаз не сомкнешь – то гневные борщивулканных жерл, то сытой мглы смесилища.
Не ропочи, душа, и не ропщи,твоя вечерняя ворчня бессиляща. Не грела днем, так не льдяни в ночи. Хор
СТРОФА
Бедный Гейне, жи́дка белокурый,чья коса там в облаке дрожит?– Смерть мужской, немецкий, с партитурой,музыку ночную сторожит. АНТИСТРОФА
Скверно спать в гробу без боковины…– Серной Сены расползлась волна,и плывет в окно из Буковиныжидкая ночная тишина. Зима во Франкфурте
Весь день гудели кирочные боталанемецкой шлакоблочной слободы;гроза была – как пробка не сработала —в коротких замыканиях воды;автобуса набрякшая гармоникаутягивала мех за поворот;турецкая собака с подоконникакривила, с мукой судороги, рот;я в дождь шагнул – его косые гво́здикимне стукались у шляпы на полях;соседский кот карябал лапой в воздухе,нетрезвый и усатый, как поляк;была зима вся изморозью траченой,но сквозь нее темнела и текла,неметчиною пахла и собачиной,и сладким тленом газа и тепла;я шел один. Воро́ны или во́роныв слезах и искрах вились надо мной. Сменилась кровь. На все четыре стороныгроза ползла, не зная ни одной. Drei Könige, баллада
Опять с небоската колотит водаВ гремучие бубны радара,Из черных снегов – за звездою звезда —Спускается войско Гаспара:Слепого коня он ведет под уздцы,За ним с калашами шагают бойцы,Им нечего дать, с них нечего взять,Из самых последних наплакана рать,А первыми так и не стать им,И их воевода под стать им. Из черных морей – за ладьею ладья —(В тумане, как серная баня)Всплывает дугою эскадра-змея,Скелетами крыльев табаня:Под брызгами искр высыхает волна,Мадам Валтасар у бушприта пьяна,Кивает банто́м, в петлице бутон,Отходит десантная шлюпка бортом,И машут матросские девкиМатрацным штандартом на древке. Из черных проплешин, из каменных нор,Из ссохшихся десен пустыниВ морщинистой коже ползет МельхиорС своими червями пустыми:Морщинистым глазом сжирая луну,Застенчиво жмется пластун к пластуну,Бездонны уста, простата пуста,Щекотится ус у незримого рта,А может, прикуска кинжала —Востры у язычников жала. Небесная язва пухла, глубока —Разрыва воронка сырая,Предатель ракету пульнул в облакаИ пляшет на крыше сарая,Завалы разобраны, сети сняты,Предатель с начальником стражи на ты,Мы спим, на подушку пуская слюну —Цари-чернокнижники входят в страну:Помилуй нас, Господи Боже,Опять мы попались на то же.
