Александр Пушкин «Стихотворения. Руслан и Людмила. Сказка о мертвой царевне и о семи богатырях»
белый сепиа серый

Читать онлайн «Стихотворения. Руслан и Людмила. Сказка о мертвой царевне и о семи богатырях»

Автор Александр Пушкин

Александр Сергеевич Пушкин

Руслан и Людмила

Поэма

Посвящение

Для вас, души моей царицы,Красавицы, для вас однихВремен минувших небылицы,В часы досугов золотых,Под шепот старины болтливой,Рукою верной я писал;Примите ж вы мой труд игривый!Ничьих не требуя похвал,Счастлив уж я надеждой сладкой,Что дева с трепетом любвиПосмотрит, может быть, украдкойНа песни грешные мои. У лукоморья дуб зеленый;Златая цепь на дубе том:И днем и ночью кот ученыйВсё ходит по цепи кругом;Идет направо – песнь заводит,Налево – сказку говорит. Там чудеса: там леший бродит,Русалка на ветвях сидит;Там на неведомых дорожкахСледы невиданных зверей;Избушка там на курьих ножкахСтоит без окон, без дверей;Там лес и дол видений полны;Там о заре прихлынут волныНа брег песчаный и пустой,И тридцать витязей прекрасныхЧредой из вод выходят ясных,И с ними дядька их морской;Там королевич мимоходомПленяет грозного царя;Там в облаках перед народомЧерез леса, через моряКолдун несет богатыря;В темнице там царевна тужит,А бурый волк ей верно служит;Там ступа с Бабою-ЯгойИдет, бредет сама собой;Там царь Кащей над златом чахнет;Там русский дух… там Русью пахнет!И там я был, и мед я пил;У моря видел дуб зеленый;Под ним сидел, и кот ученыйСвои мне сказки говорил. Одну я помню: сказку этуПоведаю теперь я свету…

Песнь первая

Дела давно минувших дней,Преданья старины глубокой. В толпе могучих сыновей,С друзьями, в гриднице высокойВладимир-солнце пировал;Меньшую дочь он выдавалЗа князя храброго РусланаИ мед из тяжкого стаканаЗа их здоровье выпивал. Не скоро ели предки наши,Не скоро двигались кругомКовши, серебряные чашиС кипящим пивом и вином. Они веселье в сердце лили,Шипела пена по краям,Их важно чашники носилиИ низко кланялись гостям. Слилися речи в шум невнятный;Жужжит гостей веселый круг;Но вдруг раздался глас приятныйИ звонких гуслей беглый звук;Все смолкли, слушают Баяна:И славит сладостный певецЛюдмилу-прелесть и РусланаИ Лелем свитый им венец. Но, страстью пылкой утомленный,Не ест, не пьет Руслан влюбленный;На друга милого глядит,Вздыхает, сердится, горитИ, щипля ус от нетерпенья,Считает каждые мгновенья. В унынье, с пасмурным челом,За шумным, свадебным столомСидят три витязя младые;Безмолвны, за ковшом пустым,Забыли кубки круговые,И брашна неприятны им;Не слышат вещего Баяна;Потупили смущенный взгляд:То три соперника Руслана;В душе несчастные таятЛюбви и ненависти яд. Один – Рогдай, воитель смелый,Мечом раздвинувший пределыБогатых киевских полей;Другой – Фарлаф, крикун надменный,В пирах никем не побежденный,Но воин скромный средь мечей;Последний, полный страстной думы,Младой хазарский хан Ратмир:Все трое бледны и угрюмы,И пир веселый им не в пир. Вот кончен он; встают рядами,Смешались шумными толпами,И все глядят на молодых:Невеста очи опустила,Как будто сердцем приуныла,И светел радостный жених. Но тень объемлет всю природу,Уж близко к полночи глухой;Бояре, задремав от меду,С поклоном убрались домой. Жених в восторге, в упоенье:Ласкает он в воображеньеСтыдливой девы красоту;Но с тайным, грустным умиленьемВеликий князь благословеньемДарует юную чету. И вот невесту молодуюВедут на брачную постель;Огни погасли… и ночнуюЛампаду зажигает Лель. Свершились милые надежды,Любви готовятся дары;Падут ревнивые одеждыНа цареградские ковры…Вы слышите ль влюбленный шепот,И поцелуев сладкий звук,И прерывающийся ропотПоследней робости?. . СупругВосторги чувствует заране;И вот они настали… ВдругГром грянул, свет блеснул в тумане,Лампада гаснет, дым бежит,Кругом все смерклось, все дрожит,И замерла душа в Руслане…Все смолкло. В грозной тишинеРаздался дважды голос странный,И кто-то в дымной глубинеВзвился чернее мглы туманной…И снова терем пуст и тих;Встает испуганный жених,С лица катится пот остылый;Трепеща, хладною рукойОн вопрошает мрак немой…О горе: нет подруги милой!Хватает воздух он пустой;Людмилы нет во тьме густой,Похищена безвестной силой. Ах, если мученик любвиСтрадает страстью безнадежно,Хоть грустно жить, друзья мои,Однако жить еще возможно. Но после долгих, долгих летОбнять влюбленную подругу,Желаний, слез, тоски предмет,И вдруг минутную супругуНавек утратить… о друзья,Конечно, лучше б умер я!Однако жив Руслан несчастный. Но что сказал великий князь?Сраженный вдруг молвой ужасной,На зятя гневом распалясь,Его и двор он созывает:«Где, где Людмила?» – вопрошаетС ужасным, пламенным челом. Руслан не слышит. «Дети, други!Я помню прежние заслуги:О, сжальтесь вы над стариком!Скажите, кто из вас согласенСкакать за дочерью моей?Чей подвиг будет не напрасен,Тому – терзайся, плачь, злодей!Не мог сберечь жены своей! —Тому я дам ее в супругиС полцарством прадедов моих. Кто ж вызовется, дети, други?. . »«Я!» – молвил горестный жених. «Я! я! – воскликнули с РогдаемФарлаф и радостный Ратмир.  —Сейчас коней своих седлаем;Мы рады весь изъездить мир. Отец наш, не продлим разлуки;Не бойся: едем за княжной». И с благодарностью немойВ слезах к ним простирает рукиСтарик, измученный тоской. Все четверо выходят вместе;Руслан уныньем как убит;Мысль о потерянной невестеЕго терзает и мертвит. Садятся на коней ретивых;Вдоль берегов Днепра счастливыхЛетят в клубящейся пыли;Уже скрываются вдали;Уж всадников не видно боле…Но долго всё еще глядитВеликий князь в пустое полеИ думой им вослед летит. Руслан томился молчаливо,И смысл и память потеряв. Через плечо глядя спесивоИ важно подбочась, Фарлаф,Надувшись, охал за Русланом. Он говорит: «Насилу яНа волю вырвался, друзья!Ну, скоро ль встречусь с великаном?Уж то-то крови будет течь,Уж то-то жертв любви ревнивой!Повеселись, мой верный меч,Повеселись, мой конь ретивый!»Хазарский хан, в уме своемУже Людмилу обнимая,Едва не пляшет над седлом;В нем кровь играет молодая,Огня надежды полон взор:То скачет он во весь опор,То дразнит бегуна лихого,Кружит, подъемлет на дыбы,Иль дерзко мчит на холмы снова. Рогдай угрюм, молчит – ни слова…Страшась неведомой судьбыИ мучась ревностью напрасной,Всех больше беспокоен он,И часто взор его ужасныйНа князя мрачно устремлен. Соперники одной дорогойВсё вместе едут целый день. Днепра стал темен брег отлогий;С востока льется ночи тень;Туманы над Днепром глубоким;Пора коням их отдохнуть. Вот под горой путем широкимШирокий пересекся путь. «Разъедемся, пора! – сказали, —Безвестной вверимся судьбе». И каждый конь, не чуя стали,По воле путь избрал себе. Что делаешь, Руслан несчастный,Один в пустынной тишине?Людмилу, свадьбы день ужасный,Всё, мнится, видел ты во сне. На брови медный шлем надвинув,Из мощных рук узду покинув,Ты шагом едешь меж полей,И медленно в душе твоейНадежда гибнет, гаснет вера. Но вдруг пред витязем пещера;В пещере свет. Он прямо к нейИдет под дремлющие своды,Ровесники самой природы. Вошел с уныньем: что же зрит?В пещере старец; ясный вид,Спокойный взор, брада седая;Лампада перед ним горит;За древней книгой он сидит,Ее внимательно читая. «Добро пожаловать, мой сын! —Сказал с улыбкой он Руслану.  —Уж двадцать лет я здесь одинВо мраке старой жизни вяну;Но наконец дождался дня,Давно предвиденного мною. Мы вместе сведены судьбою;Садись и выслушай меня. Руслан, лишился ты Людмилы;Твой твердый дух теряет силы;Но зла промчится быстрый миг:На время рок тебя постиг. С надеждой, верою веселойИди на все, не унывай;Вперед! мечом и грудью смелойСвой путь на полночь пробивай. Узнай, Руслан: твой оскорбительВолшебник страшный Черномор,Красавиц давний похититель,Полнощных обладатель гор. Еще ничей в его обительНе проникал доныне взор;Но ты, злых козней истребитель,В нее ты вступишь, и злодейПогибнет от руки твоей. Тебе сказать не должен боле:Судьба твоих грядущих дней,Мой сын, в твоей отныне воле». Наш витязь старцу пал к ногамИ в радости лобзает руку. Светлеет мир его очам,И сердце позабыло муку. Вновь ожил он; и вдруг опятьНа вспыхнувшем лице кручина…«Ясна тоски твоей причина;Но грусть не трудно разогнать, —Сказал старик, – тебе ужаснаЛюбовь седого колдуна;Спокойся, знай: она напраснаИ юной деве не страшна. Он звезды сводит с небосклона,Он свистнет – задрожит луна;Но против времени законаЕго наука не сильна.
Ревнивый, трепетный хранительЗамков безжалостных дверей,Он только немощный мучительПрелестной пленницы своей. Вокруг нее он молча бродит,Клянет жестокий жребий свой…Но, добрый витязь, день проходит,А нужен для тебя покой». Руслан на мягкий мох ложитсяПред умирающим огнем;Он ищет позабыться сном,Вздыхает, медленно вертится…Напрасно! Витязь наконец:«Не спится что-то, мой отец!Что делать: болен я душою,И сон не в сон, как тошно жить. Позволь мне сердце освежитьТвоей беседою святою. Прости мне дерзостный вопрос. Откройся: кто ты, благодатный,Судьбы наперсник непонятный?В пустыню кто тебя занес?»Вздохнув с улыбкою печальной,Старик в ответ: «Любезный сын,Уж я забыл отчизны дальнейУгрюмый край. Природный финн,В долинах, нам одним известных,Гоняя стадо сел окрестных,В беспечной юности я зналОдни дремучие дубравы,Ручьи, пещеры наших скалДа дикой бедности забавы. Но жить в отрадной тишинеДано не долго было мне. Тогда близ нашего селенья,Как милый цвет уединенья,Жила Наина. Меж подругОна гремела красотою. Однажды утренней пороюСвои стада на темный лугЯ гнал, волынку надувая;Передо мной шумел поток. Одна, красавица младаяНа берегу плела венок. Меня влекла моя судьбина…Ах, витязь, то была Наина!Я к ней – и пламень роковойЗа дерзкий взор мне был наградой,И я любовь узнал душойС ее небесною отрадой,С ее мучительной тоской. Умчалась года половина;Я с трепетом открылся ей,Сказал: люблю тебя, Наина. Но робкой горести моейНаина с гордостью внимала,Лишь прелести свои любя,И равнодушно отвечала:«Пастух, я не люблю тебя!»И все мне дико, мрачно стало:Родная куща, тень дубров,Веселы игры пастухов —Ничто тоски не утешало. В унынье сердце сохло, вяло. И наконец задумал яОставить финские поля;Морей неверные пучиныС дружиной братской переплытьИ бранной славой заслужитьВниманье гордое Наины. Я вызвал смелых рыбаковИскать опасностей и злата. Впервые тихий край отцовУслышал бранный звук булатаИ шум немирных челноков. Я вдаль уплыл, надежды полный,С толпой бесстрашных земляков;Мы десять лет снега и волныБагрили кровию врагов. Молва неслась: цари чужбиныСтрашились дерзости моей;Их горделивые дружиныБежали северных мечей. Мы весело, мы грозно бились,Делили дани и дары,И с побежденными садилисьЗа дружелюбные пиры. Но сердце, полное Наиной,Под шумом битвы и пиров,Томилось тайною кручиной,Искало финских берегов. Пора домой, сказал я, други!Повесим праздные кольчугиПод сенью хижины родной. Сказал – и весла зашумели:И, страх оставя за собой,В залив отчизны дорогойМы с гордой радостью влетели. Сбылись давнишние мечты,Сбылися пылкие желанья!Минута сладкого свиданья,И для меня блеснула ты!К ногам красавицы надменнойПринес я меч окровавленный,Кораллы, злато и жемчуг;Пред нею, страстью упоенный,Безмолвным роем окруженныйЕе завистливых подруг,Стоял я пленником послушным;Но дева скрылась от меня,Примолвя с видом равнодушным:«Герой, я не люблю тебя!»К чему рассказывать, мой сын,Чего пересказать нет силы?Ах, и теперь один, один,Душой уснув, в дверях могилы,Я помню горесть, и порой,Как о минувшем мысль родится,По бороде моей седойСлеза тяжелая катится. Но слушай: в родине моейМежду пустынных рыбарейНаука дивная таится. Под кровом вечной тишины,Среди лесов, в глуши далекойЖивут седые колдуны;К предметам мудрости высокойВсе мысли их устремлены;Всё слышит голос их ужасный,Что было и что будет вновь,И грозной воле их подвластныИ гроб и самая любовь. И я, любви искатель жадный,Решился в грусти безотраднойНаину чарами привлечьИ в гордом сердце девы хладнойЛюбовь волшебствами зажечь. Спешил в объятия свободы,В уединенный мрак лесов;И там, в ученье колдунов,Провел невидимые годы. Настал давно желанный миг,И тайну страшную природыЯ светлой мыслию постиг:Узнал я силу заклинаньям. Венец любви, венец желаньям!Теперь, Наина, ты моя!Победа наша, думал я. Но в самом деле победительБыл рок, упорный мой гонитель. В мечтах надежды молодой,В восторге пылкого желанья,Творю поспешно заклинанья,Зову духов – и в тьме леснойСтрела промчалась громовая,Волшебный вихорь поднял вой,Земля вздрогнула под ногой…И вдруг сидит передо мнойСтарушка дряхлая, седая,Глазами впалыми сверкая,С горбом, с трясучей головой,Печальной ветхости картина. Ах, витязь, то была Наина!. . Я ужаснулся и молчал,Глазами страшный призрак мерил,В сомненье все еще не верилИ вдруг заплакал, закричал:«Возможно ль! ах, Наина, ты ли!Наина, где твоя краса?Скажи, ужели небесаТебя так страшно изменили?Скажи, давно ль, оставя свет,Расстался я с душой и с милой?Давно ли?. . » – «Ровно сорок лет, —Был девы роковой ответ, —Сегодня семьдесят мне било. Что делать, – мне пищит она, —Толпою годы пролетели. Прошла моя, твоя весна —Мы оба постареть успели. Но, друг, послушай: не бедаНеверной младости утрата. Конечно, я теперь седа,Немножко, может быть, горбата;Не то, что в старину была,Не так жива, не так мила;Зато (прибавила болтунья)Открою тайну: я колдунья!»И было в самом деле так. Немой, недвижный перед нею,Я совершенный был дуракСо всей премудростью моею. Но вот ужасно: колдовствоВполне свершилось, по несчастью. Мое седое божествоКо мне пылало новой страстью. Скривив улыбкой страшный рот,Могильным голосом уродБормочет мне любви признанье. Вообрази мое страданье!Я трепетал, потупя взор;Она сквозь кашель продолжалаТяжелый, страстный разговор:«Так, сердце я теперь узнала;Я вижу, верный друг, оноДля нежной страсти рождено;Проснулись чувства, я сгораю,Томлюсь желаньями любви…Приди в объятия мои…О милый, милый! умираю…»И между тем она, Руслан,Мигала томными глазами;И между тем за мой кафтанДержалась тощими руками;И между тем – я обмирал,От ужаса зажмуря очи;И вдруг терпеть не стало мочи;Я с криком вырвался, бежал. Она вослед: «О, недостойный!Ты возмутил мой век спокойный,Невинной девы ясны дни!Добился ты любви Наины,И презираешь – вот мужчины!Изменой дышат все они!Увы, сама себя вини;Он обольстил меня, несчастный!Я отдалась любови страстной…Изменник, изверг! о позор!Но трепещи, девичий вор!»Так мы расстались. С этих порЖиву в моем уединеньеС разочарованной душой;И в мире старцу утешеньеПрирода, мудрость и покой. Уже зовет меня могила;Но чувства прежние своиЕще старушка не забылаИ пламя позднее любвиС досады в злобу превратила. Душою черной зло любя,Колдунья старая, конечно,Возненавидит и тебя;Но горе на земле не вечно». Наш витязь с жадностью внималРассказы старца; ясны очиДремотой легкой не смыкалИ тихого полета ночиВ глубокой думе не слыхал. Но день блистает лучезарный…Со вздохом витязь благодарныйОбъемлет старца-колдуна;Душа надеждою полна;Выходит вон. Ногами стиснулРуслан заржавшего коня,В седле оправился, присвистнул. «Отец мой, не оставь меня». И скачет по пустому лугу. Седой мудрец младому другуКричит вослед: «Счастливый путь!Прости, люби свою супругу,Советов старца не забудь!»

Книгогид использует cookie-файлы для того, чтобы сделать вашу работу с сайтом ещё более комфортной. Если Вы продолжаете пользоваться нашим сайтом, вы соглашаетесь на применение файлов cookie.