ЮРИЙ БЕССОНОВ
★
ВОССТАНИЕ
РОМАН
ПЕРЕВАЛ |
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
1
Командир конного красногвардейского отряда Коптяков — высокий худощавый человек в кожаной куртке и бескозырке — вел своих всадников со станции Адриановки на восток — к монгольскому дацану у реки Онона.
Когда станция осталась позади километрах в трех, Коптяков остановил отряд и выслал вперед дозорных.
— Двигаться скрытно, от холма к холму, — напутствовал он их. — Без крайней нужды боя не завязывать и в перестрелку не вступать.
— Есть, боя не завязывать, — ответил Василий Нагих, бывший матрос ангарского парохода «Ермак Тимофеевич».
Сжуластый, черноволосый и смуглолицый, с крутым подбородком и упрямым ртом, Нагих был похож на якута охотника. Он быстрым взглядом окинул степь, прищурился, всматриваясь в даль, и не спеша скомандовал:
— Дозор, за мной. Рысью — марш, марш!
Оставив эскадронную колонну, дозор пошел крупной рысью по дороге, едва приметной в невысоких волнах бурой травы.
В дозоре с Василием Нагих были красногвардейцы Никита Нестеров и Андрей Силов — оба его приятели и сослуживцы еще по шахтерскому отряду. В семнадцатом году зимой они вместе ходили из Черемхова в Иркутск па подавление юнкерского мятежа.
Когда всадники удалились от эскадрона па дистанцию видимости и снова перевели своих лошадей с рыси на шаг, 11естеров весело подмигнул Василию Нагих и сказал:
— В бой, говорит, не вступать... Значит, бой-то все-таки будет и не напрасно мы в степь выехали...
— Ладно, — ответил Нагих. — Не суетись...
Силов, ехавший рядом с Василием, усмехнулся, покосма-тнл русую курчавую бородку, лукаво покосился на Нестерова и спросил:
— А тебе, Никита, однако, беда хочется в бой поскорее?
— Хочется, — искренне ответил Никита.
-- Да ладно вам, ладно, говорю, — оборвал разведчиков Василий Нагих. — Маленькие... Языком воевать толку чуть, вы лучше по сторонам зорче глядите, чтобы белых не прокараулить.
Нестеров нахмурился, замолчал и, поворотив своего каурого коня, поехал стороной, будто обиделся па товарищей. Си-,цел он в седле твердо и уверенно, хотя верховой езде никто его не учил, а научился он сам еще в те не очень давние времена, когда подростком гонял лошадей в ночное и вперегонки с другими мальчишками скакал по улице в розовой вечерней ныли па неоседланном резвом жеребчике.
Нагих сердито посмотрел па Никиту, но сейчас же, снисходя к его молодости, усмехнулся и покачал головой.
Дорога лежала степью. Искошенные травы, недавно вышедшие из-под снега, шелестели под ветром и прижимались к земле тощими мертвыми стеблями. Свежая зелень едва пробивалась, и все кругом было серым и унылым.
Куда ни кинешь взгляд, всюду расстилалась холмистая степь, скучная и однообразная.
Селений ио встречалось. Изредка на туманном горизонте мелькнут две-три юрты кочевников-монголов и скроются за невысокими холмами, перебежит дорогу пестрая дрофа, взлетая, покажет на мгновение свое грязнобелое брюхо и сейчас же исчезнет в волнах сухой прошлогодней травы; пасущийся па ветоши верблюд, с тощими, как пустые кожаные турсуки, горбами, поднимет голову, проводит грустным взглядом всадников, и перед ними снова неприглядная мертвая степь - во все стороны до самого горизонта.