Было ясно, что сани из Веймора не приехали; и продрогший юный путешественник, который так рассчитывал поскорее сесть в них, когда сходил с бостонского поезда на узловой станции Нортридж, очутился один-одинешенек на открытой платформе, беззащитный перед натиском зимней ночи.
Он прекрасно понимал, что произошло: хозяйка забыла, что он должен приехать. Фэксон был еще молод, но подобная печальная проницательность подкреплялась обширным опытом, и путешественник знал, что хозяева чаще всего забывают послать именно за теми гостями, которым труднее всего наскрести деньги на экипаж. Однако сказать, будто миссис Калми о нем забыла, было бы слишком прямолинейно.
Воспоминания о подобных эпизодах, имевших место в прошлом, натолкнули Фэксона на мысль, что она, вероятно, велела горничной передать дворецкому, чтобы тот позвонил кучеру и велел ему передать одному из конюхов, чтобы тот (если, конечно, он больше никому не понадобится) съездил в Нортридж за новым секретарем; однако какой уважающий себя конюх не сумеет в такую ненастную ночь забыть подобный приказ?Самым очевидным выходом из положения было пробиваться сквозь сугробы в деревню, а там найти сани, которые доставили бы путника в Веймор; но вдруг по прибытии к миссис Калми Фэксона забудут спросить, во сколько ему обошлась такая преданность долгу? Это тоже была одна из тех неприятностей, предусматривать которые он научился дорогой ценой, и обретенная таким образом прозорливость подсказывала ему, что дешевле будет переночевать в Нортриджской гостинице и известить миссис Калми о своем местонахождении по телефону. Фэксон уже склонился к этому решению и был готов доверить свой багаж рассеянному незнакомцу с фонарем, когда его надежды пробудил звон колокольчиков.