Пер Улов Энквист
Визит лейб-медика
Просвещение — это победа человека над им же самим порожденной незрелостью. Незрелость — это отсутствие способности самостоятельно, без чьего-либо руководства, применять собственный ум. Самим же человеком эта незрелость порождена тогда, когда ее причиной является не отсутствие ума, а недостаток смелости, чтобы этот ум использовать. Для просвещения требуется не что иное, как свобода, свобода, дающая возможность во всех обстоятельствах открыто применять свой разум. Ибо призвание каждого человека заключается в том, чтобы мыслить самостоятельно.
Король доверительно сообщил мне, что существует женщина, которая каким-то таинственным образом правит Вселенной. Равно как и то, что существует некий круг мужчин, избранных, чтобы творить в мире все зло, и что среди них есть семеро, одним из которых является он сам, наделенных особым предназначением. Если он питал к кому-то дружеские чувства, это было вызвано тем, что человек этот тоже принадлежал к кругу избранных.
Часть 1
ЧЕТВЕРО
Глава 1
Топчущий точило
1
5 апреля 1768 года Иоганн Фридрих Струэнсе был назначен лейб-медиком датского короля Кристиана VII, а четырьмя годами позже казнен.
Десять лет спустя, 21 сентября 1782 года, — к этому моменту выражение «время Струэнсе» уже приобрело устойчивость, — английский посланник в Копенгагене Роберт Мюррей Кейт доложил своему правительству об одном случае, которому стал свидетелем. Случай этот его озадачил.
Поэтому он о нем и доложил.
Кейт побывал на представлении Придворного театра в Копенгагене. Среди публики находились король Кристиан VII и Ове Хёг-Гульберг, обладавший реальной политической властью в Дании, являвшийся, по сути дела, ее самодержавным правителем.
Гульберг присвоил себе титул премьер-министра.
В докладной записке Кейта говорилось о встрече с королем.
Кейт начинает со своих впечатлений от внешности тридцатитрехлетнего короля Кристиана: «На вид он уже старый человек, очень маленький, исхудавший, с впалыми щеками, а воспаленный взгляд его глаз свидетельствует о душевном нездоровье». «Душевнобольной», как пишет Кейт, король Кристиан бродил перед началом представления среди публики, что-то бормоча, и при этом лицо его странно подергивалось.
Гульберг же ни на минуту не спускал с короля глаз.
Взаимоотношения этих людей были весьма странными. Их можно описать как отношения между санитаром и подопечным, или как отношения между братьями, или же так, словно бы Гульберг был отцом то ли непослушного, то ли больного ребенка; но Кейт называет их отношения «почти нежными».
В то же время он пишет, что эти двое связаны «едва ли не противоестественным» образом.
Противоестественность заключалась не в том, что два этих человека, игравшие, как он знал, столь важные роли во время датской революции, были тогда врагами, а теперь пребывали в зависимости друг от друга. «Противоестественным» было то, что король вел себя, как боязливая и послушная собачка, а Гульберг — как строгий, но любящий хозяин.