Глава 1
— Зоря, Зо-ря! Пошли, дело есть! Папка сказал, помрет без тебя! — завопил Данко, влетев в дом, словно снаряд из пращи. Громыхнула дверь, лениво тявкнула Динка, муха, бьющаяся о стекло, замерла на миг, потерла лапки и уставилась на незваного гостя.
Я выжала рушник и бросила в кадку к уже постиранным простыням и наволочкам. Страсть тетки к чистым, пахнущим лавандой простыням я разделяла всей душой. Начнёшь тут разделять, ёж побери, стоит переночевать в трактире на пыльной шкуре вместе с клопами, и наотрез отказывалась разделять, когда дело доходило до постирушек.
— Твой папка и Всевидящего переживет, — буркнула я, перекинув за спину косу, которая так и норовила окунуться в грязную воду.
— Та не! Не он! Пришлые у него, вчерась приехали, купчина с женкой, только она вот-вот копыта отбросит, — Данко не сводил зачарованных глаз с моих скромных прелестей, облепленных влажной рубахой.
— Ладно, подожди на улице, пострел, — я с трудом разогнулась.
Веда — ведой, а делать домашнюю работу домового не заставишь. Жуш — тот ещё лентяй, да такой склочный, что белый свет не видывал. Их бородатое в валенки обутое Высочество, видите ли, не для того на свет явились, чтобы марать руки чёрной работой. На мой вопрос: "А для чего?" следовал незамедлительный ответ: "Бабьим мозгам понять не дадено".
— А ну, брысь во двор, и жди меня там! — цыкнула я на постреленка.
Данко скорчил рожицу и вылетел во двор, громыхнув дверью. Этот ребенок и спать ложился с разбегу. Я вздохнула. Попробовал бы кто так вломиться к колдуну… Ведьмы, колдуны, к этим вражинам со всем почтением, уважением и кучей злотых, подобострастно заглядывая в глаза и расшибая лбы об пол. А мы, веды — так, по мелочи. Горячку снять, роды принять да зелий наварить. Мы не причиняем зла, не наводим порчу и не балуемся приворотами, не говоря уже о швыряниях молниями и огнем.
Мы лечим. Спокойные деньки выпадали редко, обычно ни днем, ни ночью нет отбоя от посетителей. Хорошо, если кто в здравом уме придет, иногда такие болящие попадаются… Как вчера. Вкатился крепенький красноносый мужичок-боровичок и с порога обвинил соседку, что она его, невинного и святого ещё при жизни, мужеской силы лишила. Когда же Лида сухо поведала страдальцу, что виной его мужеского бессилия пиво да вино, до коих мужик был весьма охоч, а не бабы-ведьмы, он затопал ногами, распустил горло, даже безмозглых куриц приплел к нашему родовому древу. Болящий на удивление резво покинул нас, уносясь прочь с прытью вполне себе здорового зайца. Я невольно хмыкнула. Кочерга — безотказный и недорогой метод лечения. И чего приходил, спрашивается?Переодевшись в удобные кожаные штаны и рубаху с безрукавкой, я взяла с лавки у дверей сумку с настоями и мазями и вышла во двор. Горожане косо смотрели на наши одежки, неподобающие солидным матронам и целомудренным девам. Плевать, по лесу в длиннющих юбках не набегаешься. Да и матроной мне стать не грозит, разве что болезный на всю голову руку и сердце предложит. Заезжие мужики думали, что две одиноко живущие на отшибе женщины обделены мужским вниманием. Вроде дома терпимости на природе. Рецепт лечения один — та же кочерга и парочка ловушек на совсем тяжелый случай для особо непонятливых. У местных наша красота успехом не пользовалась, уж больно чернявы и худющи по здешним меркам. Светловолосые невесты кровь с молоком и я смотрелись рядом, как холеные избалованные домашние киски и черная бродячая кошка.