Алисса Вонг
Голодные дочери голодающих матерей
Alyssa Wong
Hungry Daughters of Starving Mothers (2015)
Мой кавалер (Гарви? Гарвард?) хвастает своей альма-матер и пентхаузом на Манхеттене, а я жую баснословно дорогую капусту кале и смотрю, как над ним вьются его гадкие мысли. Он смазлив, вот только в животе урчит и я так взвинчена, что слушаю вполуха. Сам Гарви ненамного старше меня, а вот шипастые мысли его со множеством сороконожьих ножек отливают жирным блеском древних обид, от них несёт гонором Лиги плюща.
— А какой вид на город сверху, из моей квартиры!. . — разливается он. Эти длинные тёмные гадины толсты, как его запястье с «ролексом», они карабкаются друг другу на спины. — На днях я поставил у западной стены джакузи и теперь любуюсь закатом, отмокая после спортзала.
Я отстранённо киваю. Куда занятнее то, что шипят сквозь зубы мысли над его головой.
Вот это с-сиськи, так и с-смял бы в ладонях. С-страсть люблю, когда они вот так вот торчат.
Выебу сучку так, что она весь остаток жизни будет ходить враскоряку.
Бр-р-р.
— Звучит захватывающе. — Отпив шампанского, я задумчиво взглядываю на гаврика сквозь накладные ресницы и надеюсь, что тусклый экран «айфона» не видно под скатертью. Он смертельно скучен, этот Гарви. Я опять лезу в «Тиндер» и листаю галерею потенциальных обеденных партнёров на следующую неделю.
Она на меня запала, под конец вечера она умолять будет…
Ох, скорей бы порезать её на кусочки.
Мои ресницы взлетают.
— Что?
Гарви смаргивает.
— Я говорю, Аргентина красивая страна.
Милаха. На кусочки и разложить по гостиной.
— Да. Конечно.
Кровь мощно приливает к голове.
Со стороны, наверное, видно густой румянец.У меня аж привстал. Ух, до чего я возбуждён.
Не ты один.
Я прячу «айфон» и включаю обаятельнейшую свою улыбку.
Официант приносит ещё одну бутылку шампанского и десертное меню, выжженное по дереву, но я его спроваживаю.
— Ужин просто чудо, — шепчу я и чмокаю Гарви в щёку, — но на десерт я хочу нечто иное…
Да-а-а, — пульсируют, волнуются мысли у него на плечах, — приведу сучку домой и вскрою сверху донизу, как пирожное-«корзинку».
Я ем пирожные несколько иначе, но чья бы корова мычала. В конце концов, от десерта я отказалась.
Он платит, улыбаясь от уха до уха. Хехехе, надрывно заходятся его мысли.
— Чему ты так рад? — с напускной робостью спрашиваю я.
— Тому, что у меня есть ты.
* * *
Такси? Как бы не так. У мудака своё место на парковке: прикатил на «Тесле». Кожаные кресла пахнут сладко, маслянисто. Я устраиваюсь поудобнее. Его мысли пачкают воздух, оставляя смрадные пятна, и голова эйфорически кружится. На пути к расхваленному пентхаузу (мы возле моста Куинсборо) я прошу Гарви на секунду притормозить.
Он досадливо морщится, но всё же паркуется в переулке. Я вылезаю и, шатко маневрируя на четырёхдюймовых шпильках среди окурков и мятых жестянок, добредаю до стены жилого дома, к мусорному баку, куда меня и рвёт кале с шампанским.
— Ты как? — окликает Гарви.
— Отлично, — бормочу я.
Никто не открывает окно полюбопытствовать.
Слышу шаги: Гарви идёт ко мне, да этак осторожненько, точно скрадывает пугливое животное.