Читать онлайн «Третье, что свело в могилу моего отца»

Карвер Раймонд

Третье, что свело в могилу моего отца

Раймонд Карвер

Третье, что свело в могилу моего отца

Я вам скажу, что моего отца свело в могилу. Третье - это Лопух, то, что Лопух умер. Первое, конечно, - Пёрл-Харбор. Второе - переезд на ферму моего деда под Венатчи. Там-то отец и окончил свои дни, хотя, видно, они и так уже были сочтены.

За смерть Лопуха мой отец винил лопуховскую жену. Потом он в этом винил рыбу. И в конце концов винил себя, потому что сам показал Лопуху объявление на задней обложке "Полей и Ручьев": "доставка живого черного окуня в любую точку США".

Заскоки у Лопуха начались после того, как он завел себе рыбу. Из-за рыбы Лопух стал на себя не похож. Так говорил отец.

Я сроду не знал, как зовут Лопуха по-настоящему. Если кто-нибудь и знал, я ни разу не слышал. Тогда он был для меня Лопух, так он мне и до сей поры помнится - как Лопух. Мужичонка он был морщинистый, плешивый, малорослый, но руки-ноги у него были сильные. Если он улыбался - что бывало нечасто, - из-под растянутых губ высовывались коричневые выкрошенные зубы. И лицо у него делалось коварное.

Его водянистый взгляд был вечно прикован к вашим губам, когда вы с ним разговаривали, а когда не разговаривали - фиксировался на каком-нибудь нессобразном участке вашего тела.

Не думаю, чтобы он был по-настоящему глухим. По крайней мере, больше притворялся. Но разговаривать он точно не мог. Это уж сто процентов.

Глухой не глухой, а с двадцатых годов Лопух был разнорабочим на лесопилке.

Компания "Каскад Ламбер", Якима, штат Вашингтон. В те годы, когда я его знал, он исполнял обязанности уборщика. И за все это время я ни разу не видел, чтобы он оделся как-то по-другому. Всегда - фетровая шляпа, рабочая рубаха цвета хаки и полотняная куртка поверх комбинезона. В нагрудных карманах он постоянно таскал рулоны туалетной бумаги, поскольку ему полагалось чистить и снабжать всем необходимым туалеты. Дел хватало, учитывая, что ночная смена после походов в удобства утаскивала домой в коробках для завтрака по рулону-другому.

У Лопуха всегда имелся при себе фонарик, хоть и работал он в дневную. Еще он носил с собой гаечные ключи, отвертки, пассатижи, изоленту - все, что бывает у наладчиков. Ну, за это Лопуха подкалывали, мол, вечно таскает с собой все подряд. Из тех, кто Лопуха подкалывал, особо отличались Карл Лоу, Тэд Слэйд и Джони Вейт. Но Лопуху это все было как об стенку горох. Думаю, он притерпелся.

Мой отец над Лопухом не смеялся никогда. Я, во всяком случае, ничего подобного не слышал. Отец был человек крупный, плечистый, коротко стриженный, с двойным подбородком и объемистым пузом. Лопух все таращился на его пузо. Придет, бывало, в точильню, где отец работал, сядет на табуретку и смотрит на отцовское пузо, пока тот обрабатывает пилы на больших точильных кругах.

У Лопуха был дом не хуже, чем у людей. Такая крытая толем избушка возле реки, милях в пяти-шести от города. А в полумиле за домом, на краю выгона, был карьер, где раньше, когда штат строил дорогу, добывали щебенку. Три таких здоровенных ямы, которые с годами наполнились водой.