Читать онлайн «Тернистый путь»

Я не любитель цитат. По-моему, цитирование — это лучший способ скрыть отсутствие собственных мыслей на тот или иной счет И тем не менее, я начинаю предисловие к этому сборнику своих рассказов с цитаты. Но, во-первых, она точно и объемно отражает смысл моих собственных размышлений на данную тему, а во-вторых, я похитил ее у Марка Твена. Вот она:

«Юморист не должен становиться проповедником. Но если он хочет, чтобы его произведения жили вечно, то должен и учить, и проповедовать. Когда я говорю «вечно», я имею в виду лет тридцать» Я не собираюсь спорить с Твеном, на сколько столетий он ошибся в отношении самого себя, я хочу лишь сказать, что не являюсь и никогда не являлся приверженцем так называемого чистого юмора, то есть юмора без мысли. Пусть он останется достоянием незабвенного гоголевского мичмана Дырки.

В эту книгу я включил некоторые старые, ранее издававшиеся рассказы (в разделе «Рыжая борода» — рассказы 30-х годов, в разделе «Каприз славы» — рассказы 40–60 годов…). Но между понятиями «старые» и «устаревшие» есть большая разница. Пусть об удачах и неудачах этого выбора, как, впрочем, и о самом сборнике в целом, судит читатель.

Ему и книга в руки!

Москва, 1990

РЫЖАЯ БОРОДА

РЫЖАЯ БОРОДА

Мотор чихнул, словно простуженная овца, и машина остановилась. Шофер Юра, подергав рычаги, рассеянно посмотрел на бензиноуказатель, жестом отчаяния сдвинул кепку на нос и, обернувшись к пассажиру, сказал:

— Полная катастрофа, Иван Платонович! Не дотянули до Никитовки: горючее подобрали вчистую. Вы сидите, а я пойду в село. Тут километра два, мигом обернусь.

— Нет уж, я пойду в село, а ты сиди, — сердито заметил Иван Платонович.  — Говорили тебе: возьми бензину в Больших Ручьях. «Хватит по горло». Вот тебе и «по горло».

Не отвечая, шофер с деланным равнодушием разглядывал снежную равнину, окаймленную с востока по горизонту тощим сосновым леском.

Кряхтя, Иван Платонович вылез из автомобиля, оправил слежавшийся полушубок и решительно двинулся по дороге в Никитовку.

Было морозно, но безветренно и поэтому нехолодно. Чувство досады быстро прошло. Секретарь райкома даже с удовольствием, совсем по-мальчишески подбивал ногой обледенелые черные ядра конского навоза, шагая по крепко укатанному снегу.

«Кто у них в Никитовке председателем колхоза? — вспоминал он.  — Ага! Лещенко. Зовут, кажется, Федором. Борода у него рыжая. Когда разговаривает, в глаза не смотрит. Кажется, ничего мужик, только очень уж робкий и тихий. Кстати, надо будет его подбодрить, — подумал секретарь райкома.  — Внушить надо ему большую уверенность в себе. Эта робость определенно мешает ему как руководителю».

Поднявшись на невысокую горку, Иван Платонович увидел вдали красные крыши Никитовки и дымки из труб, поднимавшиеся почти перпендикулярно к ясному небу. Маленькая пегая кобылка, запряженная в дровни, медленно спускалась с горы. В дровнях лежал пожилой колхозник в новой оранжевой овчинной шубе.