Рониель Оспан
Пожиратель
Пролог
Когда мне было пятнадцать лет, я размышляла о жизни. Кем стану, достигнув своих восемнадцати? Может стану легендой или же нищей? Не знаю. В одиннадцать лет хотела петь, а мама, чтобы я танцевала. В четырнадцать лет, насмотревшись и перечитав комиксы, хотела стать супергероем с невероятными способностями, а папа, чтобы я стала его наследницей. Меня учили тому, что вилку держат в левой руке, а ножик в правой. Как сидеть, как себя вести. Говорили что нужно быть каменной личность, никакой морали. Чем больше ты сочувствуешь, тем быстрее уходят твои деньги, и в итоге – можешь потерять все. С каждым годом интересы к каким-либо профессиям менялись. Я взрослела и, все тверже были мои предположения о будущем. Зачем задумываться, если все решают за тебя? Кем быть, что делать? Чем чистить тебе зубы? Рано или поздно становишься марионеткой, без своего будущего, без субъективного мнения. Постепенно врастаешь с корнями в эту политику. Где все покупается, даже человеческая душа. Там где секс, деньги, двуличие – это норма их образа жизни. Теряется позыв. Тяга к познанию чего-то нового угасает. И уже не размышляешь о жизни, а ждешь приказа. Того самого пинка под зад. Так рождаются избалованные своими же родителями – дети. Такие, как они сами. В мире, где существую – это не мой мир. Уничтоженные души, обитающие в телах этих людей. Наряженные в дорогие костюмы и платья. Манекены, сгнившие от денежных купюр, славы и власти. Чувствуя себя королями мира, они не задумываются о моральных ценностях. Все деньги идут на трату своих удовольствий. Они не знают слова «Нет».
Я их называю «Пожирателями».Глава 1
Гуляя по выставочным залам и смотря на скульптуры знаменитых творителей – я воображала. Они вроде бы неподвижны, но в них есть жизнь. Мы смотрим на них, не осознавая, что этот контакт с искусством взаимный. Что оно тоже смотрит на нас. И предполагала, что мы с ними похожи. С тем же трепетом и трудом создавали нас наши творители – родители. Такие же разнообразные и несущую разную внутреннюю суть. Уродливые или красивые, простые или необыкновенные. Даже в нередких случаях – непонятные. Нас так же могут оценивать, как на аукционе. Можем выглядеть дешево или дорого. Похожи тем же своим непостоянством во времени. Сравнивать можно бесконечно. Но порой у скульптуры душа чище, чем у мастера. И это, наверное, единственное, чем мы отличаемся. Пройдя во второй зал, где весели уже картины, в глаза попалось искусство Иерония Босха «Сад земных наслаждений» (1500–1501). Когда-то я читала про нее. Что с момента ее появления споры о значениях и скрытых смыслах самой известной работы голландского художника, до сих пор не утихают. На левой створке триптиха под название «Музыкальный Ад», изображены грешники, которых истязают в преисподней при помощи музыкальных инструментов. И на удивление на них не изображена кровь. У одного из них на ягодицах оттиснуты ноты, что делает картину с частицей комедии. Студентка Христианского Университета, чьё имя я не помню. Изучая картину, переложила нотацию 16 века на современный лад и записала «Песню с задницы из ада, которой исполнилось 500 лет». К сожалению, слышать мне ее не приходилось. Находясь рядом с этим шедевром, услышала до боли знакомый голос: