Старший лейб-квор, агент магического сыска Пётр Иванович Шульц не спал третьи сутки. К подобным лишениям он только начал привыкать, оттого кости его ныли, будто в сезон разыгравшейся подагры. Но дело было превыше всего! Пётр Иванович не уставал повторять себе это, особливо в те моменты, когда сидеть и дальше, скрючившись под старой, видавшей виды, перевёрнутой лодкой, становилось невмоготу.
Покрутив правый ус, который чрезвычайно портил его миловидное и имеющее успех у дам лицо – впрочем, как портил его и левый – Шульц мысленно приготовился остаться на своём посту до утра, когда случилось сразу несколько событий.
Край лодки вдруг приподнялся, и к нему нырнула – словно рыбка в пруду – стройная девица, от которой пахнуло свежестью и кофием. Докучливая особа, мгновенно вызвавшая на лице Петра Ивановича кислую мину.
– А с вами, милая моя, мы кажется, распрощались не далее как, – он с трудом вынул из кармана сюртука чудо-брегет с паровым механизмом, и сверился с ним, – десять часов назад.
– Я вам не милая, – огрызнулась девица, с успехом занимая оставленные им диспозиции возле двух просверленных отверстий в борту лодки. Для глаз, разумеется.
– Это не меняет дела, – припустив в голос строгости, гаркнул шёпотом Шульц. – Вы, не милая моя, как я смел понадеяться, решили отступить от своего безумного плана и занялись делом более привычным.
– Каким, осмелюсь вас спросить?
В голосе девицы не было ни капли интереса, и оставлять место, как нельзя более подходящее для слежения за высоким, в три этажа, особняком, она не собиралась.
– Вышиванием или, скажем, поисками жениха, дабы обзавестись уже семьёю. Это, знаете ли, отвлекает от подобных развлечений, несвойственных юным барышням.
Шульц был так увлечён перепалкой с настырной девицей, что не сразу заметил, как вычурные двери, снабжённые новомодным механизмом, сами распахнулись, и в темноту сада выскользнул закутанный во всё чёрное человек. Пронесшись бесшумной тенью мимо вековых кипарисов, незнакомец почти скрылся из виду, но Пётр Иванович, лишь чудом успев зацепиться за его таинственную фигуру взглядом, взревел:
– Срочно за ним!
Настырная девица, в миру Оболенская Настасья Павловна, тонко вскрикнула, но, как и подобает барышне, увлечённой процессом поимки преступника, тут же взяла себя в руки, понудив Шульца вознести хвалу Господу за то, что ему не придётся впоследствии искать нюхательные соли. Лодка была отброшена прочь могучей рукою лейб-квора, Шульц замешкался, подбирая трость с земли, чем и воспользовалась Настасья Павловна, подхвативши юбки и помчавшись прямиком в сад.