Глава 1. Долг перед обществом
Дважды в месяц, на новую и на полную луну, все жители Шолоха крепко запирают двери своих домов.
В это время смутные тени в темно-зеленых одеждах выходят в лес. Их неясные лица под глубокими капюшонами дышат золотом старинных гобеленов, а ярко-оранжевые фонари освещают им путь. Шаги незнакомцев легки. Ни одна травинка не чувствует их тихой поступи. Всюду царит безмолвие. Не крикнет птица, не шелохнется листва старой ивы.
В такие ночи Шолох, столица Лесного королевства, безраздельно отдан духам.
Мы называем их «бокки», потому что на древнем наречии Восточных Пределов «бокки» означает «искра», «сила» и «непостижимое».
Бокки бродят по всему городу: кружат по дубовым рощам, выходят на центральные улицы, спускаются к бурным водам реки Нейрис. Иногда они подолгу стоят под окнами того или иного дома, и только фонарь со скрипом раскачивается на ветру.
Ни один шолоховец не смеет нарушить дозор бокки-с-фонарями.
Нельзя препятствовать их скорбным прогулкам. Эти лишившиеся связи с миром егеря старых королей – важнейшая часть нашей истории. Признавая право бокки на две ночи в месяц, мы будто снимаем шляпу перед богами-хранителями, без которых Шолох никогда не стал бы Шолохом.
Но как быть, если лесной дух уже битый час топчется на твоей клумбе и колотит, колотит, непрестанно колотит вполне материальным фонарем в окно?
– Вот зараза! – Кадия поднялась из кресла и сердито потопала к нарушителю спокойствия. После обжигающего чая аккуратный носик подруги раскраснелся, оттеняя ее пшеничную шевелюру.
– Эй, ты, призрак! – Кадия ткнула пальцем в стекло. – А ну брысь отсюда!
Ноль эффекта.
Бокки по ту сторону продолжал бесчинствовать, хотя я на месте духа поумерила бы пыл: Кадия страшна в гневе. Писаная красавица, стражница, дочь высокопоставленного чиновника и просто боевая натура, она кому хочешь задаст жару. Будь он хоть трижды «непостижимый».Я тоже с любопытством подошла туда, где спальня обрывалась в ночь. За панорамным окном во всю стену, выпуклым, как аквариум, мир духов таинственно плыл под толщей волшебства.
И только бокки всё стучал, как сумасшедший дятел.
Я с сомнением цокнула языком:
– Что будем делать?
– Не обращайте внимания. Тогда ему надоест, – предложил Дахху, третий из нашей компании.
Друг полулежал на диване, и длинный полосатый шарф обматывал его шею свободными петлями, свисая чуть ли не до пола. Дахху дотошно изучал передовицу «Вострушки» (лучшая столичная газета, печатается под редакцией Анте Давьера). В новостях не было ничего интересного, но Дахху, знаете ли, педант.
Еще раз глянув на бокки-с-фонарем, я наглухо задернула шторы. Не слишком вежливо, но… У нас всё же частная вечеринка.
Когда глубокий синий бархат приглушил истерику духа, Кадия кивнула:
– Вот и славненько!
И стражница вольготно развалилась на двух грушеподобных пуфах. Потом она схватила миску с виноградом и, забавляясь, стала закидывать ароматные ягодки в рот. Половина из них трагически улетала на пол, но Кадию это не смущало. Ее вообще не многое могло смутить.