Чешко Нина
Окольным путем
Нина Чешко
Окольным путем
(рассказ)
Свежая прохлада ночного воздуха навевала сонливость, затягивающую все кругом туманной пленкой нереальности. Черными тенями виднелись в центре маленькой площади, далеко от желтых фонарей огромные ели. Время от времени автомобили, трогаясь с места или подъезжая из глубины уходящей вдаль и вниз с холма улицы, обливали деревья светом фар, вызывая из темноты объемность и плотность. Тогда в дальнем конце площади вспыхивали двумя таинственными зелеными искрами в кустах кошачьи глаза. Свет гаснул внезапно или уносился с шелестом шин, чтобы смеркнуть в отдалении; улучив такой момент, сквозь тучи робко проглядывала луна. Тогда те же ели возникали из тени в совсем другом, скрадывающем цвет и форму призрачном облике. Главный вход и многочисленные окна аэровокзального здания бросали на асфальт площади прямоугольники света и пропускали усталый приглушенный гомон большого и вынужденного скопления людей.
Исподволь возник мощный гул, стал крепнуть, наливаться силой, властно заполнил все кругом. Потом приглушился было, словно отвернувшись, но быстро набрал мощь опять, завибрировал, превратился в рев, как будто раздирая пространство на части. Казалось, весь мир вот-вот лопнет и разлетится вдребезги, раздавленный чудовищной громадой звука, но в какое-то неуловимое мгновение лавина рева приостановилась, пошла на убыль и медленно растаяла, оставляя за собой посреди оглохшей тишины тонкий, полный тоски собачий вой.
Сквозь тишину и тоскливый испуганный вой медленно просочились прежние звуки - шелест шин, людской гомон, ворчание троллейбуса на стоянке. Резкий, обезображенный механическим вмешательством голос без труда проник из вокзального здания на темную площадь:
- Рейс 213 Симферополь - Москва задерживается на четыре часа в связи с погодными условиями в пункте назначения. Повторяю: рейс 213...
На скамье возле входа молодая женщина вздохнула и поуютней устроила голову на плече своего спутника.
- Вот видишь, - пробормотала она полусонно, - здесь прекрасно все слышно. Не прозеваем.
- Да, - меланхолически произнес тот,- и ни одного мотора не прозеваем, и ни одной собаки.
Знай - отдыхай.- Внутри тоже не тихо. Зато здесь воздух свежий, - она и договорить не успела - уже дремала.
Он с усилием поднял голову. Это не так плохо, что шумно - не к чему засыпать обоим. Вещи, конечно, в самолете, да и место не безлюдное... Вон на скамье по другую сторону входа целое семейство расположилось с детишками. Ну а, все-таки, мало ли что...
Ворчливый троллейбус уехал, подобрав десяток неповоротливых людей с чемоданами. Собачий вой умолк. Ни один автомобиль не нарушал наступившего затишья. Луна медленно просочилась сквозь облако, наполнив серебристым сиянием черные провала между владениями фонарей.
Он бездумно смотрел вперед, через площадь, в проем улицы, будто обрывающейся пропастью, но в действительности только плвно уходящей вниз. Смотрел, пока пятиэтажные дома по обе стороны улицы не задрожали в лунном свете, расплываясь туманом и приобретая новые формы - словно и похожие на прежние, но в чем-то другие, странные. Пока не растворилась в зыбком мареве луна, не исчезли отсветы фонарей, и сон не перенес его исподволь в другой мир, где над этими странными зданиями вставало солнце.