Читать онлайн «Блокадный ноктюрн»

Алексей Геннадьевич Ивакин

БЛОКАДНЫЙ НОКТЮРН

На красной звезде — кровавый закат. Разлетается красными брызгами. В моем подчинении рота солдат. В гимнастерках зеленых, замызганных. Третий день что-то ждем — ни вперед, ни назад. Что за фронт? Третий день без движения. Только Первый сказал — не спеши, лейтенант. Боевое как Божье крещение. В миг затих певчих птиц золотой перезвон И по сердцу корябнуло жалостно. Сто юнцов по окопам. Две сотни погон. Началось! Где-то ухнуло яростно! Оглушительный рев как в чудовищном сне. И земля вдруг взметнулась фонтанами. Это бешеный реквием — ода войне. Вместо нот — пули кляксами рваными. Вот и вся обстановка — солдатский удел. За страну да за родину малую… Взрезав темень небес, белый голубь взлетел Покружил и исчез за туманами. Дмитрий Арефьев

Предисловие

Когда война заканчивается — демобилизованные солдаты едут по домам, если, конечно, эти дома сохранились. Уволенные в запас по ранениям офицеры устраиваются учителями и почтальонами.

А генералы садятся за мемуары, пытаясь задним числом понять — как они выиграли или проиграли то или иное сражение. Не исключением будут и два полководца, столкнувшиеся друг с другом на высотах Синявино в августе-сентябре сорок второго года.

Один из них — Кирилл Мерецков — будет сухо объяснять читателю, что лесисто-болотистая местность не позволила войскам Волховского фронта прорвать немецкие позиции. Другой из них — Эрих фон Манштейн — тоже будет жаловаться на невероятные природные условия.

«Я редко встречал местность, менее удобную для наступления. У меня навсегда остались в памяти бескрайние лесные дали, болотистые топи, залитые водою торфяные поля и разбитые дороги. Трудной борьбе с противником сопутствовала не менее трудная борьба с природой. Чтобы воевать и жить, войска вынуждены были строить вместо траншей дерево-земляные заборы, вместо стрелковых окопов — насыпные открытые площадки, на протяжении многих километров прокладывать бревенчатые настилы и гати и сооружать для артиллерии и минометов деревянные платформы», напишет генерал армии Кирилл Мерецков.

Манштейн будет ему вторить: «…весь район котла был покрыт густым лесом (между прочим, мы никогда не организовали бы прорыва на такой местности), всякая попытка с немецкой стороны покончить с противником атаками пехоты повела бы к огромным человеческим жертвам. В связи с этим штаб армии подтянул с Ленинградского фронта мощную артиллерию, которая начала вести по котлу непрерывный] огонь, дополнявшийся все новыми воздушными атаками. Благодаря этому огню лесной район в несколько дней был превращен в поле, изрытое воронками, на котором виднелись лишь остатки стволов когда-то гордых деревьев-великанов».

Но, когда генерал ссылается на грязь, на болота, на дожди, на леса — это говорит лишь о его непрофессиональном подходе. Как будто бы они не знали — где им предстоит воевать. Ленинград находился в кольце блокады, не переставая сражаться ни на секунду. Было предпринято семь — семь! — попыток снятия этой удавки. Синявинская наступательная операция в августе сорок второго — была четвертой.