Владимир Лукин
Щепетильник
Письмо к господину Ельчанинову
Любезный друг!
Справедливость велит нам неупустительно благодарить тех людей, от коих мы одолжение получаем. Я, будучи одолжен тобою, спешу доказать тебе, не столько по сему правилу, сколько по чувствованию сердечному, новый знак моего дружелюбия и тем желаю оное утвердить между нами.
Удивишься ты, любезный друг, прочтя сие выступление: оно тебе весьма невнятно покажется; но еще более удивишься, узнав, что избран ты мною в число меценатов и что я приношу тебе такое сочинение, в котором твоею помощию голова моя нимало не трудилась, а только правая рука несколько часов черкала по бумаге и тем не много обеспокоилась. Ведаешь ты, что она у меня весьма поспешна, но по ее несчастию не столь быстры мои мысли. Оне почасту заставляют сию скороделку останавливаться и класть перо; а она, не любя праздности, иногда чрезмерно за то огорчается.
Но время оставить ничего значущее слов сплетение и начать о деле, для того, что и ты при всех своих редких дарованиях, то есть при кротости, скромности и хладнокровии, иногда нетерпелив бываешь; не взирая на то, что, учася в К…* прослушал ты неоднократно и небесплодно все части филозофии и, будучи между педантами, прочел раз пять-шесть, хотя и неохотно, Гофманово о спокойствии душ сочинение*, редко оные успокоивающее.
Я думаю, что не забыл ты своей просьбы, которую нередко убеждал меня к преложению Boutique de Bijoutier* на наши нравы, таким образом, чтобы ее, как драматическое сочинение, и на театре представлять можно было. Если ты сие памятуешь, то и о том вспомнить можешь, что я всегда от того отрицался, видя, по моему мнению, великие в том трудности. Но сие отрицание единственно в словах заключалось, а сердце мое с твоим сердцем, по согласию чувствований на веки соединенное, всегда к противному меня побуждало и нудило сделать тебе угождение.
А как ты не упустил и из Глухова* о том ко мне отписать, то я начал самым делом приготовляться к переделанию в комическое сочинение сей аглинской сатиры, не только солью, но и селитрою наполненной. Прочел я ее в один день два раза, и чем больше в нее вникал, тем меньше к удовольствию твоему находил способов. Целый день об ней думая, лег я спать и, наполня ею голову, однако не предприняв точного к преложению намерения, но утомившись мыслями, заснул и к чрезвычайному и притом неожиданному счастию ее во сне увидел. Многим людям, которые мало или вовсе снов не читывали*, весьма странно покажется таковое сновидение. Но нам, прочетшим славные сны г. Кригера* и еще немецкого же сновидца, изданного без имени авторского, в котором, несмотря на то, что он не в поллиста и не в десяти частях, можно найти очень много доброго нам с тобою и тем, кто столько же, как мы, снов прочли, и следующие из моего сонного приключения обстоятельствы в диковинку не будут. Я чувствительно сожалею, что не могу всего сна точно написать, но что из него вспомню, то и тебе между прочим сказать не упущу.