Павел Безобразов
Михаил – Император Византии
I
В бухте Золотого Рога в ветхом домике, который одиноко стоял на берегу моря, сидели два брата. По наружности старшего, по отсутствию растительности, по земляному цвету лица можно было догадаться, что он евнух. Его бесстрастному лицу придавали некоторое оживление только маленькие узкие глаза, по выражение их было неприятное, плутовское. Младший брат мало походил на старшего: это был рослый, краснощекий юноша, атлетического сложения.
– Послушай, Михаил, – сказал старший, – какая у тебя убогая обстановка, даже лечь не на что…
– Что же делать, Иоанн! – возразил младший. – Ведь и ты вырос здесь…
– Да, но я отвык от подобной простоты с тех пор, как живу во дворце… Но не в том дело; я не понимаю, почему ты не хочешь устроиться получше? Отчего ты отказываешься поступить ко двору?
– Когда же я отказывался? Я только говорил тебе, что едва ли мне дадут какую-нибудь должность; я не получил никакого образования, только что умею читать, а дай мне что-нибудь древнее, например, Гомера, так я его и не разберу.
– Ты человек ловкий, ты умеешь говорить… – протянул младший.
– Нельзя ли обойтись без этого, Иоанн? Я растеряюсь в присутствии императора и императрицы.
– Нельзя, этого требует этикет. Чудак ты, право! Ты, кажется, хочешь отказаться от своего благополучия? Разве ты ничего не слыхал об императрице Зое? Здесь, надеюсь, никто нас не может слышать?
Иоанн приоткрыл дверь и, убедившись, что никого рядом нет, продолжал:
– Ты знаешь, конечно, что хотя царице Зое пятьдесят лет, она обуреваема страстями; до 48 лет она хранила девственность и тогда только отец ее, блаженной памяти самодержец Константин, выдал ее за ныне благополучно царствующего Романа.
Но император стар и, притом, питает к Зое антипатию. И теперь, как говорят премудрые философы, стремление ее обратилось к не сущему, и вот ты то и мог бы из этого не сущего сделать страстно желаемое сущее…– Ну что ты, Иоанн! Я не сумею, да и страшно…
– Полно, брат, все уладится само собою. Вот тебе деньги, сшей себе платье, какое прилично носить протоспафарию, и надейся на помощь Всевышнего. Слушай еще, что я скажу тебе. Нынче ночью явился мне некий муж в светлой одежде и произнес: "Всё будет принадлежать твоему брату Михаилу" и исчез.
– Не понимаю, Иоанн.
– Не понимаешь? – спросил Иоанн и, прищурившись, посмотрел на брата таким плутовским взглядом, что у Михаила дрожь пробежала по телу. – Не понимаешь? "Всё" – это значит вселенная, – вселенная будет принадлежать тебе.