Читать онлайн «Серия "Легион". Комплект из 4 книг. Империя»

Пьер Курти

Империя (Под развалинами Помпеи) 

ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ

20-го декабря 1869 года, в десятом часу утра, ясного и теплого, я садился в железнодорожный вагон, оставляя Неаполь, очаровательную сирену, гостеприимством которой я пользовался целых две недели.

Локомотив издал самый сильный и продолжительный свист, и я, держа в руке белый платок, махал им на прощанье брату своему Иоахиму, бывшему мне добрым спутником во все время моего пребывания в Неаполе и глядевшему теперь, со станционной платформы, на поезд, который, дымясь, медленно выходил из-под высокого свода станции.

Уткнувшись в угол вагона и опечаленный разлукой с братом, новыми знакомыми и с очаровательными местами, я предался воспоминанию о тех чудесах природы и искусства, которыми любовался в эти дни. Вид залива с балкона монастыря св. Мартина и, особенно, с замка с. Эльмо, плеск искрящихся волн у Тиррено, Плачиды, Капри, Искии, Низиды и у прочих миниатюрных островков, поднимающихся из этих волн подобно прелестным наядам, одетым легкой и пурпурной дымкой, Поццуоли и Байя, Кастелламаре и Сорренто, Солфатара и Везувий; затем, как в стеклах калейдоскопа, мелькали в моем уме тот или другой красивый храм, национальный музей, один из самых богатых в мире по собранию произведений греческого и римского искусства, и целый ряд других великолепных предметов.

Но над всем этим господствовали в моих воспоминаниях, ясно представлялись моим глазам Геркуланум и Помпея, особенно этот последний город, по прошествии восемнадцати столетий вышедший из своей могилы и открывший миру столько сторон древней жизни. Его пустынные улицы со следами колес на мостовых, разрушенные и погоревшие дома, его храмы и базилика, его термы, амфитеатр, театр трагический и мимико-комический с сохранившимися объявлениями о спектаклях и гладиаторских играх, извещения об административных и политических выборах, о сдаче квартир и разных промышленных заведений; булочные с приготовленными хлебами, трупы жертв Везувия со смертной агонией на лицах, – все это так сильно поразило меня, произвело на мою душу такое глубокое впечатление, как будто я смотрел на следствия катастрофы, происшедшей лишь накануне.

И как поразительно описана она в письмах Плиния-младшего к Каю Корнелию Тациту! При воспоминании об этом извержении, мне захотелось вновь прочесть письма Плиния; книга была со мной, и я углубился в чтение.

Только на Казертской станции, где остановился поезд, я закрыл книгу и бросил первый взгляд на своих спутников, которые все это время, быть может, под влиянием тех же чувств, подобно мне сохраняли глубокое молчание. Их было только двое. Напротив меня – сидела серьезная фигура английского джентльмена с густыми бакенбардами, аристократической миной и одетого более комфортабельно, нежели элегантно; рядом с англичанином сидел француз с симпатичным лицом и манерами и в костюме изящного покроя. Оба мне незнакомые и, очевидно, незнакомые между собой, они, таким образом – чему я внутренне радовался – не могли служить помехой моим, столь приятным мне размышлениям.