Джани Родари
ГОНДОЛА-ПРИЗРАК
ГЛАВА ПЕРВАЯ,
ел год тысяча шестьсот с небольшим, да шел так быстро, что почти весь вышел: приближалась рождественская ночь, и худому мрачному пареньку, одиноко бредущему под венецианскими балконами, это было прекрасно известно.
«Ну, вот и Рождество, — думал Арлекин, уставившись в воду, черную, как его мысли. — А значит, быть мне сегодня еще голоднее, чем обычно. Мой живот — настоящий календарь: в праздники урчит пуще, чем в будни!»
— Осторожно! Снова этот голодай. Оставим ему пшено, чтобы не потерять головы!
И мигом вспархивали на крышу колокольни. Арлекин приседал, будто собирался завязать шнурок, и набивал карманы пшеном и рисовой сечкой, рассыпанными по брусчатке. Тогда вмешивались стражники, не желавшие, чтобы чужак из Бергамо жирел за счет Венецианской республики, тратившей кучу денег на прокорм своих дорогих птичек.
— Эй, ты! — говорили они ему. — Шел бы ты куда-нибудь еще погулять, а?
И что ему оставалось? Только сердечно поблагодарить за дружеский совет.
— Какая прекрасная мысль, — отвечал он. — Как это она мне самому не приходила в голову? Вы, стражники, обо всех думаете.
Едва завидев спину Арлекина, голуби спускались обратно на площадь.
Возможно, обсуждали между собой доброту стражников, выглядевшую подозрительно — так, самую малость.«Ладно-ладно, — подумал Арлекин. — Наверное, это ее рыбы тащат. Так, для собственного удовольствия».
Арлекин ошарашено обернулся. Позади него возвышалась мужская фигура в маске и длинном черном плаще.
— Тысячу дукатов?
— Потом будете прикидывать, на что их потратите. А сейчас хватайте весло и везите меня следом за этой лодочкой.
Арлекин припустил вдоль канала и мигом прыгнул в чью-то гондолу. Загадочный заказчик последовал за ним, плюхнулся на носовое сиденье и снова зашелестел:
— Живей, соня.
Распутывая канат, которым гондола была привязана к вбитому в дно канала бревну, Арлекин вдруг подумал о том, что никогда раньше не управлял гондолами, более того, никогда в жизни их не воровал.