Читать онлайн «Трехгрошовая опера. Сборник»

Брехт Бертольд

Трехгрошовая опера

Бертольд Брехт

Трехгрошовая опера

В сотрудничестве с Э. Гауптман, К. Вейлем

Перевод С. Апта

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Maкхит, по кличке Мэкки-Нож.

Джонатан Джеремия Пичем, владелец фирмы "Друг нищего".

Селия Пичем, его жена.

Полли Пичем, его дочь.

Браун, шеф лондонской полиции.

Люси, его дочь.

Дженни-Малина.

Смит.

Кимбл, священник.

Филч.

Уличный певец.

Бандиты.

Нищие.

Проститутки.

Констебли.

ПРОЛОГ

Баллада о Мэкки-Ноже.

Ярмарка в Сохо

Нищие нищенствуют, воры воруют, гулящие гуляют.

Уличный певец (поет).

У акулы - зубы-клинья,

Все торчат, как напоказ,

А у Мэкки - нож, и только,

Да и тот укрыт от глаз.

Если кровь прольет акула,

Вся вода кругом красна!

А у Мэкки - нож, и только,

Не ищи на них пятна.

Как над Темзою-рекою

Косит смерть людей подряд!

Ни при чем чума и оспа:

"Мэкки бродит", говорят.

Если вдруг на Стрэнде людном

Тело мертвое найдешь,

Знай, что ходит где-то рядом

Руки в брюки Мэкки-Нож.

Мейер Шмуль бесследно сгинул,

Мейер Шмуль - богач-старик,

Деньги Мейера у Мэкки

Против Мэкки нет улик.

Слева направо через сцену проходят, прогуливаясь, Пичем с женой и дочерью/

Нож в груди у Дженни Таулер.

Содрогнулся стар и млад

Мэкки-Нож с невинным видом

Совершает променад.

И на смерть Альфонса Глайта

До сих пор не пролит свет.

Расспросить бы надо Мэкки,

Но ведь он не скажет, нет.

И пожар в районе Сохо

Семь детишек, старый дед,

А в толпе все тот же Мэкки,

Но его не спросят, нет.

И растленье малолетней,

Той, чье имя здесь вокруг

Всем известно! Как же, Мэкки,

Вам такое, сходит с рук?

Проститутки смеются, от них отделяется человек и, пересекая площадь, торопливо уходит.

Дженни-Малина. Вот он - Мэкки-Нож!

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

I

Ввиду возрастающей человеческой черствости коммерсант Пичем открыл заведение, в котором несчастнейшие из несчастных могли бы приобрести

внешность, способную тронуть все более и более ожесточающиеся сердца.

Заведение Джонатана Джеремии Пичема.

УТРЕННИЙ ХОРАЛ ПИЧЕМА

Вставай, человече, вставай,

Бесчинствуй, не тешься досугом!

Увидев, что ты негодяй,

Воздаст тебе бог по заслугам.

Жену продавай ни за грош!

Не брезгай ничем и нигде!

От бога, подлец, не уйдешь:

Заплатишь на Страшном суде.

Пичем (публике). Нужно придумать что-то новое. Мое дело слишком сложно, ибо мое дело - это возбуждать человеческое сострадание. Есть вещи, которые могут потрясти человека, их немного, очень немного, но вся беда в том, что, если часто их применять, они перестают действовать. Ибо человек обладает ужасной способностью становиться бесчувственным, когда ему вздумается. Вот и получается, что, впервые увидев на улице нищего с культей вместо руки, испуганный прохожий готов пожертвовать ему десять пенни, во второй раз он ограничится пятью, а в третий, пожалуй, преспокойно позовет полицейского. Точно так же обстоит дело и со средствами духовного воздействия.

С колосников спускается большой щит с надписью: "Давать слаще, чем брать".

Что толку в прекраснейших и проникновеннейших изречениях, даже мастерски намалеванных, если они так быстро изнашиваются? В Библии можно найти четыре - от силы пять трогательных изречений, но стоит их израсходовать - и ты гол как сокол. Вот, например, плакат "Дающему воздается" устарел за какие-нибудь несчастные три недели. Хочешь не хочешь - придумывай что-то новое. Тут вся надежда на Библию, но надолго ли ее хватит?