Читать онлайн «Эстетика: информационный подход. Проблемы информационной культуры, выпуск 5»

ЭСТЕТИКА: ИНФОРМАЦИОННЫЙ ПОДХОД I. МИР МУЗЫКИ БИОГРАФИЧЕСКИЕ ЗАМЕТКИ Я, Pare Юрий Николаевич, родился 17 июня 1926 года в Казани. Как рассказывала моя мама, было это на Троицу (полагаю, что мама немного ошиблась — Троица ведь по четвергам не бывает), около 11 часов утра, во время грозы; потом сразу стало тихо. Мне приятно было узнать, что в этот же день родились композиторы Шарль Гуно и Игорь Стравинский. А еще был знак — к 17 числу июня месяца относится первое упоминание в летописях о Феофане Греке. Отец — Николай Петрович Pare вместе с матерью Фридой Адольфовной Крузе бежали от немцев из Латвии (из Аматы, недалеко от Цесиса) в феврале 1918 года. Отец учился в Рижской духовной семинарии, покинул ее как сочувствовавший новому строю в России. Бежал от немцев буквально из-под расстрела. Моя мать была проклята в этот день своим отцом: как так дочь мельника — лютеранка смогла полюбить сына сельского учителя — православного и как она решилась с ним уехать; но для спасения они все же дали молодым лошадь, чтобы уехали в Россию. По дороге мои родители были неоднократно обстреляны — и немцами, и "белыми". Во Пскове были 23 февраля, когда объявили о создании Красной Армии; оттуда уехали в столицу. В Москве был голод, болезни; родители уехали в Самару. А туда нагрянули белочехи. Еле спаслись и от них. Дальнейшие их "путешествия" мне мало известны. Отец был на партийной работе. В Казани — председателем Союза кожевников Татарии, в Сызрани строил спиртозавод, в Халилове под Орском был одним из директоров строительства хромо-никелевого комбината, в Куйбышеве работал в Средне-Волжском речном пароходстве, затем в Топливном тресте. Отец умер совсем молодым — не было и 40 лет — от болезни сердца. Мама рассказывала, что если бы не умер в 1936-м, то его бы посадили как "врага народа" в 1937-м. Многих соседей тогда в нашем доме забрали. Мама осталась с двумя детьми совсем одна, помогать нам было некому. Мне — 10 лет, а брату моему Руслану Николаевичу всего 2 года. Родственники отца и матери — "за границей"; только после 48 года мы смогли навещать брата отца Александра (тоже школьного учи- теля) и его многочисленную семью в Риге, а также маминых родных — брата Альфреда (в Риге), сестру Лилию (в Амате). Было у нее еще два брата — Арнольд и Вольдемар, но я с ними почти не общался. От отца осталось мало воспоминаний. Меня волновало его пение, его необычайно выразительный красивый баритон. Песня тореадора из "Кармен", или "О, Роз-Мари, о, Мэри... твои глаза, как небо голубое... ", "Возвратился ночью мельник". Мама говорила, что он любил петь "Свадьбу" Даргомыжского ("Нас венчали не в церкви"), но этого я не помню; говорила, что он знал наизусть всего "Евгения Онегина" Чайковского. Очевидно, у него был очень большой репертуар. К нам собирались гости, или нас приглашали к себе его друзья. И всегда просили петь отца. Несколько таких вечеров я вспоминаю с восторгом. Еще о пении: после смерти отца я нашел много хоровых партий. В основном это были революционные песни 20-х — 30-х годов.