По мнению И. Ермакова [1923, 135], "Шинель" и "Нос" являются безусловными, хотя и полубессознательными исповедями. Что касается главного произведения Гоголя, то он ни- когда не скрывал, что Чичиков - во многом его второе "я", и двухстадиальное перерождение героя во втором и треть- ем томах - условие и смысл перерождения самого Гоголя. Любопытны морфолого-семантические наблюдения Ерма- кова [1923, 32] над соотношениями фамилий Гоголя и его героя: "гого(ль)" - показывающий себя гусь-самец; "чи- чик(ов)" - показывающий себя щеголь. И. Ермаков предпринял в 1920-е годы первую попыт- ку системного психоаналитического рассмотрения исто- ков гоголевского художественного мира. По Ермакову, ос- новными рычагами гоголевского мировосприятия и миро- отражения были фигуры отца, матери, (возможной) жены, переплетающейся с образом матери, а также соот- ношение телесного и душевного естества в нем самом. Подоплека связи Иванов - единство культурного "верха" и телесного "низа" одной персоны, самого Гоголя. Гоголь различал в себе: а) верх - "изворотливую и лживую мысль", резонерство; б) низ, "инстинктивную" жизнь те- ла. Между ними - примиритель Пупопуз (пупок). Верх и низ связал веревочкой черт (натура). Этот союз неустой- чив, и потому он рушится [Ермаков 1923, 104, 108, 110]. Женобоязнь Гоголя, отраженная им в фигурах Шпоньки и Подколесина, отчасти Хомы Брута, - боязнь собственного оргийного эротизма, символизированного в коллизии Хомы-панночки и русалок "Майской ночи" - мачехи и падчерицы (см. : [Ермаков 1923, 26; Мережков- ский 1991, 251-253]).