Ирина Дедюхова
Позови меня трижды…
Часть 1. Что было
Мне говорят, что нет любви в помине,
Она мертва, а жизнь – лишь пот и кровь.
Но почему безумцы и поныне
Творят свою бессмертную любовь?
Я вижу их истории начало
В улыбке глаз и ветре в волосах,
Но надо, чтобы Время зазвучало
В наивных и беспечных голосах.
Не сочиняют свыше наши встречи,
Не оставляют горечь на потом.
Мы сами зажигаем cердцем свечи,
Чтоб тот огонь нести из Храма в Дом…
В подполье
– Вот все как договаривались, Макаровна! – сказала полная молодая женщина, выкладывая содержимое кошелки на кухонный стол. За ее подол, качаясь на ножках, цепко держалась годовалая девочка, исподлобья глядя на большую старуху в платке.
– Ой, даже не знаю, как и сказать-то такое, Валя, но сёдни Терех у меня сидит! – решившись, выдохнула Макаровна, будто бросилась в омут.
– Да ты чо? Дык, я-то как? Мне же на работу! Мы ж договорились…
– Я тоже отказать не могла. Мы же по папаше ихнему сродственники. Этого архаровца опять в садик не приняли, вот Дуся перед тобой его и завела. Да ты не бойся, один денек ни чо не будет! Заводи свою прынцессу! Вот какие у нас девочки! Какое платьице! Валь, где такое платье покупала? У меня у подружки внучка чуть помоложе твоей Катерины, гостинец бы собрать… У тебя ни чо не осталось с Катюшки сильно не заношенного?
– Может, и осталось, Макаровна, надо поглядеть, – растерянно сказала Валя. – Как мне сейчас на работу-то идти, если эта сволочь у тебя сидит?
– Да не бери в голову, касатка! Он один, что ли? У меня еще Галины близнецы сидят, ясли у них на карантине.
Ну, Галю-то Кондратьеву знаешь? Цельный колхоз у меня! Не пропадет твоя Катерина, вместе им будет еще веселее, – умильно проговорила старуха, подхватывая Катьку на руки. – Давай, мамочка, на работу вали, а мы тут с бабушкой посидим, да?Валя с грустным лицом пошла к двери, стараясь не оглядываться на Катьку, которая, почуяв недоброе, набрала побольше воздуха для крика и принялась отталкивать вцепившуюся в нее старуху. Уже в подъезде Валю настиг отчаянный крик дочери. Она втянула голову в плечи и, удерживая слезы, побежала к трамвайной остановке.
Макаровна, понимая, что Катькин вой ей все равно не унять, сразу из коридорчика прошла с ревущим ребенком на руках в небольшую комнату. Повернуться там особо было негде. Все пространство занимали шифоньер, огромный кожаный диван с откидными валиками и круглый, во всю комнату стол, покрытый бархатной скатертью.
– Терех! Ты там, а? – спросила старуха.
– А куды я денусь? – рассудительно ответил ей рыжеватый веснушчатый мальчик лет пяти, выглянув из-под стола.
– Мне до телеграфа бы сбегать надо, переговоры у меня с Ленкой… Опять, видно, денег просить станет, – раздумчиво сказала Макаровна. – Ты бы не пялил зенки, как враг народа, а посидел бы с девчонкой тети Вали Савиной, а? Ее Катериной зовут. Валя полкурицы принесла, я тебя крылышком угощу!