Читать онлайн «О сущности телевидения»
Автор В. И. Михалкович
МИХАЛКОВИЧ В. И.
О СУЩНОСТИ ТЕЛЕВИДЕНИЯ
МИХАЛКОВИЧ Валентин Иванович — доктор философских наук, главный научный сотрудник Государственного института искусствознания Министерства культуры РФ, автор монографий: "Анатомия мифа: Брижитт Бардо" (1975, изд. "Искусство", совм. с В. Ю. Дмитриевым); "Изобразительный язык средств массовой коммуникации" (1986, изд. "Наука"), "Поэтика фотографии" (1989,"Искусство", совм. с В. Т. Стигнеевым); "Очерк теории телевидения"(1996, изд. ГИИ), а также многочисленных статей в общей и специальной печати.
ПРЕДИСЛОВИЕ
Работа В. И. Михалковича восполняет существенный пробел в нашей теоретической литературе, посвященной телевидению, причем делает это сразу в двух направлениях: научно-методическом и учебно-методическом, то есть — с прямым выходом на практику. Причем последнюю надо понимать двояко, точнее — в двуединстве как непосредственной деятельности продюсера, режиссера, оператора и т. д. , так и осознания ими смысла, целей, механизмов этой деятельности. Тут — важнейшее. Но тут, что называется, "с порога", нужны и уточнения, нужна ясность.
Самосознание и самопознание отечественного ТВ шли вполне параллельно "рабочим процессам", однако отличались своего рода отставанием по фазе от процесса общемирового. Причиной тому был не только своеобразный провинциализм нашей культурной и идеологической ситуации, — хотя и он, конечно же, имел место: советская система в целом, исповедуя свою исключительность и авангардностъ по отношению к "мировому прогрессу", как раз и оказалась не способной по-настоящему осмыслить, использовать свою "особенность", предпочтя духовный изоляционизм, от которого до провинциализма — рукой подать, тем более, в такой сфере, как СМК.
Впрочем, тут как раз и была заложена суть вопроса: СМК как термину и как принципу советская идеологическая система программно предпочитала понятие "средства массовой информации и пропаганды", в чем, кстати сказать, была парадоксально права. Ибо в тотально заорганизованном обществе, в самом деле, применительно к массовой рассредоточенной аудитории, резонно было говорить не о коммуникативном, а об информационно-пропагандистском начале как основополагающем. "Весь советский народ единодушно" — это было не только идеологическим клише, но — именно целью, принципом, задачей. Отсюда — и представление о традиционной системе искусств, о традиционной структуре культуры и культурного сознания как о чем-то раз навсегда данном, застывшем, нуждающемся в "защите" от натиска реальности, воспринимавшейся и оценивавшейся как "буржуазная культурная экспансия" и т. п.
Не случайно мы оказались едва ли не единственной страной, по крайней мере, среди претендующих на цивилизованность и обладающих мощной, разветвленной и всепроникающей системой СМК, в которой остался невостребованным круг идей М. Маклюэна, сумевшего поставить СМК в развернутый историко-культурный контекст, где эстетика и технологии рассматривались не "инструментально" по отношению друг к другу, но – по принципу дополнительности и в связи с тенденцией постоянного и неизбежного, продуктивного и перспективного синтеза.
Эти черты "нашей" ситуации привели, во-первых, к тому, что отечественная теоретическая мысль, при всех ее безусловных накоплениях, которым В. И.
О СУЩНОСТИ ТЕЛЕВИДЕНИЯ
МИХАЛКОВИЧ Валентин Иванович — доктор философских наук, главный научный сотрудник Государственного института искусствознания Министерства культуры РФ, автор монографий: "Анатомия мифа: Брижитт Бардо" (1975, изд. "Искусство", совм. с В. Ю. Дмитриевым); "Изобразительный язык средств массовой коммуникации" (1986, изд. "Наука"), "Поэтика фотографии" (1989,"Искусство", совм. с В. Т. Стигнеевым); "Очерк теории телевидения"(1996, изд. ГИИ), а также многочисленных статей в общей и специальной печати.
ПРЕДИСЛОВИЕ
Работа В. И. Михалковича восполняет существенный пробел в нашей теоретической литературе, посвященной телевидению, причем делает это сразу в двух направлениях: научно-методическом и учебно-методическом, то есть — с прямым выходом на практику. Причем последнюю надо понимать двояко, точнее — в двуединстве как непосредственной деятельности продюсера, режиссера, оператора и т. д. , так и осознания ими смысла, целей, механизмов этой деятельности. Тут — важнейшее. Но тут, что называется, "с порога", нужны и уточнения, нужна ясность.
Самосознание и самопознание отечественного ТВ шли вполне параллельно "рабочим процессам", однако отличались своего рода отставанием по фазе от процесса общемирового. Причиной тому был не только своеобразный провинциализм нашей культурной и идеологической ситуации, — хотя и он, конечно же, имел место: советская система в целом, исповедуя свою исключительность и авангардностъ по отношению к "мировому прогрессу", как раз и оказалась не способной по-настоящему осмыслить, использовать свою "особенность", предпочтя духовный изоляционизм, от которого до провинциализма — рукой подать, тем более, в такой сфере, как СМК.
Впрочем, тут как раз и была заложена суть вопроса: СМК как термину и как принципу советская идеологическая система программно предпочитала понятие "средства массовой информации и пропаганды", в чем, кстати сказать, была парадоксально права. Ибо в тотально заорганизованном обществе, в самом деле, применительно к массовой рассредоточенной аудитории, резонно было говорить не о коммуникативном, а об информационно-пропагандистском начале как основополагающем. "Весь советский народ единодушно" — это было не только идеологическим клише, но — именно целью, принципом, задачей. Отсюда — и представление о традиционной системе искусств, о традиционной структуре культуры и культурного сознания как о чем-то раз навсегда данном, застывшем, нуждающемся в "защите" от натиска реальности, воспринимавшейся и оценивавшейся как "буржуазная культурная экспансия" и т. п.
Не случайно мы оказались едва ли не единственной страной, по крайней мере, среди претендующих на цивилизованность и обладающих мощной, разветвленной и всепроникающей системой СМК, в которой остался невостребованным круг идей М. Маклюэна, сумевшего поставить СМК в развернутый историко-культурный контекст, где эстетика и технологии рассматривались не "инструментально" по отношению друг к другу, но – по принципу дополнительности и в связи с тенденцией постоянного и неизбежного, продуктивного и перспективного синтеза.
Эти черты "нашей" ситуации привели, во-первых, к тому, что отечественная теоретическая мысль, при всех ее безусловных накоплениях, которым В. И.
