Читать онлайн «Таинственная страсть или трюкачество? (о судьбах искусства в современном мире)»

В. Н. СагатовскийIskusstvo. «Таинственная страсть или трюкачество»? (о судьбах искусства в современном мире)


«Таинственная страсть» - таково название последнего романа Василия Аксенова. Речь там идет о судьбах шестидесятников – известных поэтов, прозаиков, художников, артистов и тех, кто был около них. Множество страстей одолевает этих людей, но, если я верно понял автора, то стержневыми оказываются стремление к творчеству и свободе. А эпатаж, пьянство, беспорядочный секс и матерщина – это уже от ущемленности в удовлетворении главных страстей. Жизнь такая «совковая», ну что тут поделаешь…
Конечно, богемность с давних пор была присуща художественной среде. И неудовлетворенность обыденщиной – тоже. Однако в 60-е годы в России (а на Западе намного раньше) в искусстве проявились такие тенденции, развитие которых в наше время ставит вопрос о том, сохранится ли вообще в жизни общества искусство, так сказать, в классическом его понимании. Что я имею в виду? – Определенную эволюцию представлений о «главных страстях» - творчестве и свободе.
В Новое время для развития искусства было характерно превращение его в профессиональную деятельность и возрастание числа лиц, в эту деятельность вовлеченных. В России, к примеру, становление писательства в качестве профессии отчетливо ощущалось во времена Пушкина, но таких профессионалов были ещё единицы. В Серебряный век это число возрастает, а в советский период в данной сфере происходит подлинное «восстание масс». Одна из тенденций, сопутствовавших росту количества профессионалов, метко схвачена в одном анекдоте. Докладчик на собрании членов Союза писателей подчеркивает: «До Революции в Тульской области был один писатель, а теперь их 300». Вопрос из зала: «А кто был этот писатель?». Ответ: «Лев Толстой».
Естественно, в такой ситуации не могли не меняться представления о художественном творчестве. У истоков всегда стоят пассионарии, которые просто не могут не выразить себя в искусстве. Они созданы для этого. И, главное, им есть, что выразить, кроме претензий на самодемонстрацию и жажды славы. Но родоначальникам стилей дана и способность на то, как выразить это что. Говоря традиционным языком, содержание и форма находятся у них в гармонии. Для таких людей искусство есть, вспоминая Пушкина, принесение «священной жертвы Аполлону» (содержание). Но принесение жертвы не может быть уподоблено обыденному приготовлению пищи (форма). И пусть за пределами своего служения, когда «молчит его святая лира», «среди детей ничтожных мира, быть может, всех ничтожней он». Тот же Пушкин не был чужд мелким страстишкам своего времени и круга. Он мог в частной беседе или письме сказать гадость о женщине, и, наверное, владел нецензурщиной не хуже современных «мастеров» этого жанра. Но ему и в голову не могло придти именно в подобном «самовыражении» видеть «свободу творчества». Современный пофигист скажет, что его, мол, ограничивал традиционный этикет. Да нет же – ему просто было, что сказать, и он умел как сказать. Было свое видение мира и свой способ его передачи другим.
Но это видение мира, как содержание творчества, у разных творцов, стоящих у истоков, имело как нечто общее, так и существенно отличающееся.