Читать онлайн «Женщина Антарктида»
Автор Оганес Мартиросян
Стихи разных лет
Я вспомнил сон, что был влюблен
и представлял собою небо.
Мне довелось со всех сторон
познать всевышнего – плацебо.
Такое выпало вполне
косматому и злому зверю.
Я находился на коне,
когда окно являлось дверью.
Меня поили облака,
разбросанные как попало.
Ты на года и на века
в мои объятия упала.
И прочитала у Арто,
держа в руках пакет от пульта:
мы любим Сталина за то,
что он скончался от инсульта.
Тебе понравились слова -
их сила, выверенность, масса.
Олень охотится на льва
и убивает его мясо.
Места лишения свободы
находятся у нас внутри.
Глаза испытывают роды,
чтоб было их не два, а три.
Еще вращается планета,
а ты твердишь, читая жизнь:
пройдет зима, капитализм,
и коммунизм настанет – лето.
* * *
Храм сатаны на белом фоне
открыт для юных прихожан.
Белье тоскует о балконе,
как созревает баклажан.
Обледенелые пути
ведут налево и направо.
Чтоб в царство божие войти,
выходит из дому Варавва.
Он уезжает в Могилев
и продает на рынке годы.
В кафе, желая скушать плов,
бредут усталые народы.
Плывет над городом трамвай,
мерцая в небе среди ночи.
Пинает парень каравай
в Москве, в Архангельске и в Сочи.
Садится солнце на такси,
летя по каменной пустыне.
Бросая оному мерси,
я исчезаю в магазине.
Я покупаю в нем альбом
с изображением подруги.
Ее глаза покрыты льдом,
а телевидением – руки.
Она звезда, а я никто,
никем не признанный теолог.
Товарищ едет на авто
и заодно цепляет телок.
Стоят девчонки вдоль дорог,
переминая в пальцах горе.
Я рад, что мне поставил бог
повсюду памятники – горы.
* * *
На новый год – Ирония судьбы.
На завтрак, на обед или на ужин.
Течет вода из лопнувшей трубы.
Кому я буду в старости не нужен?
Какие не наступят времена?
Придут без промедлений и утайки.
Покрыта мелом белая стена.
Меня читают, но не ставят лайки.
Зато на небе просто благодать.
Дыханию ветров деревья внемлют.
Снег, вероятно, падает на землю,
чтоб до весны, по-видимому, спать.
Печально разевает старость рот,
когда в клубок наматывает нервы.
В науке побеждает только первый.
В литературе все наоборот.
* * *
Повсюду мне мерещатся враги.
Откуда взять исчезнувшие силы?
Я слышу голоса или шаги.
Холодные дожди заморосили.
Настала осень, то есть древний Рим.
Иголка проскользила мимо вены.
От человека остается дым,
как говорится у Эриугены.
Ему хватало пары сигарет
для нежного вхождения в пространство.
Россию окружает тридцать лет
пустая оболочка государства.
Летает в небе полчище стрекоз.
На столике лежит в обломках дыня.
По вечерам закладывает нос.
Передо мной раскинута пустыня.
Она разделена напополам
змеей реки, текущей бесконечно
на поиски себе подобной, встречной,
чтоб породить Афон и Валаам.
Тогда весь мир предстанет из стекла,
и в душу снизойдет с вершины тело.
Сунниты и шииты – два крыла,
но мне уже до этого нет дела.
Я против человека и людей.
Пускай не ждут гостиница и хостел.
Цена вопроса – тридцать лошадей,
Платону сообщает Аристотель.
Делез приносит в жертву Гваттари
во имя человеческого бога.
Светило заменили фонари.
Покрылась грязью черная дорога.
Деревья пожелтели на заре,
когда пацан в лихом костюме пума
повесился сначала во дворе,
а после смерти взял и передумал.
