ЧИТАЯ ТЕШНО, ЛИ МЕЖ СТРОК – НЕ ОСОЗНАТЬ ВЫСИ УРОК.
1. Введение.
Но увы, веды глубинные знали более о чём я твердил и говорю поныне; ибо отчётливо обозревали финал начало которого бралось за многие столетия до моего рождения.
*** Это началось не сегодня и закончится не завтра. Это – вечно. Но на фоне отведённого времени – ничто. Смысл всего в ином. Вы здесь, как и все, для другого. Для чего? Ответ в Вас. Возможность умереть дана каждому. Но воспеть – лишь единицам; долой отринувшим участь смертную, твёрдым намерением, волей самоотверженного, не зная грядущего его судьбоносной, – решили быть, невзирая ни на что, – ступать до забвенно-победоносного конца. Вследствие нового, раннее неизведанного, отголоском являвшего груди напоминания о вечности, стоящей далеко позади всевозможно-допустимого к её вообразимой действительности, и образа, возглавлявшего апогей непостижимой иерархии, витавшего далеко впереди, как величественного, её однажды сотворившего. Бога.
Будет сложно. Я буду ломать Ваш мозг. Твой, читатель. Он будет вопиющи желать закрыть, выкинув вон, сочтя за бред. «Черти!? Ли чертям уж неугодно, чтоб звали их по именам?. . »
Но
победителей не судят. И как правило их мелодия самая душераздирающая и волнующе-пронизывающая среди мириад, склонных к воззрению, сквозь обстоятельство нисшедшего дня и его непрестанно раскинувшихся, всевозможных вариантов звучания струн. Струн судьбы.
Её величества – всея достопочтенной материи-Земли. И её сотворившего, вероятно образом, думой невообразимым нынешнему следствию восприятию действительности.
Так встань же и иди! Задавшись попутно вопросом о своём истинном предназначении, отринув долой суматохи, кружившей вкруг дня прожжённой бытия. Бытия неведения от несформированного внутреннего к экспансии её безгранно-созидательной, жизнь зарождающей, как основе основ, зрительно осязаемой глазу всевозможного безумства, – могучей всеславной любви.
Аминь.
2. Никто из Вас ничего не понимает.
Кто он. Откуда. И зачем живёт с тем, кого желал, но не любить. Ибо о любви если и ведал, лишь то, что она безответна. Не ведал, что истинно, а что нет. Что созидать, а что разрушать, и чего вовсе стоило категорически избегать. А уж в помине никто и близко не осознавал, где находился тот чьи строки ныне почитаемы, читаемы или внимаемы. Но, к слову, – это не имеет смысла. Ибо он прежде в другом. В тебе, и каждом тебя окружавшем. В том числе обстоятельстве. Но явно не слове. Оно – лишь форма донесения осязаемого. Но далёкого воочию от истинности.
