Против стрелки
Виктор Каган
Оле и детям
© Виктор Каган, 2020
ISBN 978-5-4498-1204-9
«Старинных часов простота заводная …»
Старинных часов простота заводная —ни гирьки, ни ключика, ни электроник —как грамота древняя берестяная,приметы наивной прабабушкин слоник. Осеннего солнца весёлые пятнатанцуют на лета задумчивой тризне. И крутишь дрожащую стрелку обратно,пружину держа в напряжении жизни. «Вслед за стрелкой часовой против стрелки часовой…»
Вслед за стрелкой часовой против стрелки часовойпамять движется по кругу серебристою плотвой,её держит на прицеле ум – бессменный часовой,и душа вослед им плачет безутешною вдовой. Шли-пошли без слов и песен, миновали день вчерашний,солнце село за спиною, дым рассеялся домашний,шли тропою неизвестной, шли дорогою всегдашней,шли бог весть чему навстречу – чем страшней, тем бесшабашней. Над повинной головой небо звёздною канвой,яви путаные карты, снов недрёманый конвой,в сбруе жёсткой календарной дни-бурлáки бечевой,время ухает совой, всё сначала, всё впервой. И спасибо, что живой, что ведут воспоминаньясквозь обманчивые знанья, сквозь незнанья, заклинанья,сквозь забытые признанья, через знаки препинанья,сквозь судьбы напластования в прожитóго собиранье. Вспоминаешь сам не свой. Пахнет прелою листвой. «Если есть гром, значит где-то был шорох…»
Если есть гром, значит где-то был шорох,шёпот с неясным началом в таинстве немоты. Если есть взрыв, значит где-то должен быть порох. Если я ещё жив, значит где-то должна быть ты. Где-то должно быть то, что не знает начала,ибо начала нет, значит не будет конца. В гульбище пьяном трезвая птица кричалаили молчала пьяная громче молчанья творца. Так умирает год. Так начинается новый,в нём продолжается старый, вертится круговерть. Так не бледнеет запах сломанной ветки сосновой,так не кончается жизнь пусть даже всхлипнула смерть. Так начинается сказка ярче отбывшей были,так начинается песня в горле глухой немотытам, где слова бессильны, там, где начало забыли,где расплывались в тумане, но не горели мосты,где расходились у камня на перепутье дороги,слагаясь в ещё неизвестные даже богам пути,где на газете вчерашней стол накрывали богии мы у них парой синичек светло трепыхались в горсти.
«Cвет подёрнутый тусклой теменью…»
Cвет подёрнутый тусклой теменью. Словоложество. Суевременье. Не спаслись и не убереглись. Колокольный звон в отдалении,тишины сквозь грохот моление,дней концы и начала сплелись. Мысль вслепую колотится в темени иотзывается в сердца биении,ду́ши камнем падают ввысь. Время стуже и время калению. Время гневу и время смирению. Говори, пророк, не таись. Говори, Соломон и юродивый,пока в землю неслышно восходим ипрорастаем травой в облака. Говори. На твоё говорениеотзывается благодарениеза дыханье, что длится пока. «От А до Я, от мира до войны…»
От А до Я, от мира до войны,от óберега до смертельной неги,от звонкой альфы до немой омеги,от первой до последней тишины. И все пути сливаются в один,и не сойти, как мы с ума сходилии на игле Кощея жили-были,и золотых не знали середин. Уже без водки воздух всё пьяней,пустое дело – тело конопатить,и время не копить, а просто тратитьи быть богаче тем, что стал бедней. И дела нет, зачем и почему —какая разница? Ни сердцу, ни уму —что есть, то есть, так, стало быть, и надо,и нечего завесы слов плести,пока открыты смертные путина сколько хватит времени и взгляда.
