Номинация «Поэзия»
Короткий список премии «Лицей» 2018
Авторы: Азаренков Антон, Безносов Денис, Жамбалова Елена, Комаров Константин, Матковский Максим, Морякова Дарья, Серебрякова Софья, Синицын Тихон, Фамицкий Андрей, Финогенов Павел
© Антон Азаренков, 2018
© Денис Безносов, 2018
© Елена Жамбалова, 2018
© Константин Комаров, 2018
© Максим Матковский, 2018
© Дарья Морякова, 2018
© Софья Серебрякова, 2018
© Тихон Синицын, 2018
© Андрей Фамицкий, 2018
© Павел Финогенов, 2018
ISBN 978-5-4490-8803-1
Антон Азаренков
Две ягоды
1
Отрок взобрался на дерево,старую заповедную вишню,на сто девяносто шестой страницеПсалтыри Ла́ттрелла;забрался и не замечаетсадовника, караулящего внизус неизбежной дубиной,и нависающих сверхуострым чернильным дождёмготических литер,но, сбросив ботинки и ошалев от радости,набивает щёки, пото́м – карманысладкими-сладкими ягодами…И ни одной шишки. Истинно говорят:Восходят до небеси низходят до бездндуша их в злых таяше… 2
Между левой стеной и правой,прямо над теплотрассой,выросла возле Центра медицинской радиологииогромная белая черешня. По местной легенде, кто-тобросил косточку из окна —с тех пор и тянется это вредное«радиоактивное» деревовыше первого этажа,где празднуют выздоровленье,выше второго,где отмывали чернобыльцев,выше третьего,где не останавливается обычный лифт,и четвёртого,самого светлого – и пустого. И лет, говорят, ей столько,сколько и мне: много и вечно мало. В солнечную погодуослепляет разлапистая черешняпациентов изнанкой своих жестяных листьев,так что некоторые тут не различают —то ли кружится голова,то ли дует с востока незлой и обильный ветер…Жизнь – это бросок костейс пятого этажа,и счастье тому,кто её попробует. «Неслышно ковыляет человек…»
Неслышно ковыляет человек. Вокруг, колыша ветхий борщевик,клубится снег. Ложатся покрована кровли, трубы, бани и хлева(дрова, сараи, тряпки, конурыи прочее скупое иудейство). В прихожей собирается семейство. Шипят говоруны. Где мыкается бедная дочка́?Чем угощать священника, дьячкаи певчиих? Аль выгнали Дружкаи Муську из гостиной? Мужичкапозвали, Сашку с Костырей? Скажияму́, шоб подсобил. А свечки?На кухне вчетверо по луковой дощечкебыстрей стучат ножи. Сижу на лишней табуретке, разделивсестру и мать – как дикобразкакой-то – молчаливо: здесь табуна разговоры. Лезет снег в избупостылой панорамой, но белейрассохшаяся краска крестовиныи на трюмо спадающие криволавины простыней. Там пятна растекаются гвоздик.
Мы обступаем, будто борщевик. Клубится ладан, сходятся лучи —семь лезвий – в сердце. Мати, умягчи!И полностью пропитанный покровна зеркале. Стоим, не замечая:спелёнатую куколку качая,Кто высится, поправ. Автограф
Дорогая мама!Герой моей первой книжкипьёт и курит. И часто болеет. И изменяет женщинам, как твой первыйблаговерный«козёл азаренков». Герой этой книги много пьётстыда, красного и сухого;зуда, живого и тёмного. И не герой, конечно, а так – субъект,в меру упитанный, порой лирический,особенно когда выпьет. Ладно, мама,знаю,что дед Колька умер от этого,что Витька умрёт от этого,что все мы стоим в этом, как в огне, в говне, в гиене…Знаю. Ну а что с этим делать? От осинкине родятся апельсинки. Кстати,Егорьевская церковь на Фурмановатеперь общежитие:бельё на фоне общипанной панорамы…Старушка выводит из ветхого закуткатрёх-четырёх кози кособокого Бонькупастись на церковной лужайке. А когда тот залезает на чей-нибудь огород,раздаётся окрест: «Бонька! Ти ты соусем оборзел?А ну дывай тика́й оттудава, кому скызала!Получишь тут! У-у-у, козлище поганый, чёрт тылысый! Фашист проклятый, вредитель,конченный…»
