Читать онлайн «На суше и на море. 1975»

Александр Казанцев, Мариан Сиянин КОЛОДЕЦ ЛОТОСА

Фантастический рассказ

Археолог Детрие стоял на берегу Нила и кого-то ждал, любуясь панорамой раскопок. Кожа его от загара так потемнела, что, не будь на нем светлого клетчатого костюма и пробкового шлема, его вряд ли приняли бы за европейца. Впрочем, холеные черные усы делали его похожим на Мопассана. Непринужденность гасконца и знание местных языков позволяли ему быстро сходиться здесь с людьми. Особенно помогало знание арабского и языка, на котором говорили феллахи, сходного с языком древнейших надписей.

Трудно ладить было лишь с турками. Кичливый паша, от которого зависело разрешение на раскопки в Гелиополисе, неимоверно тянул, потчуя Детрие черным кофе, сносно болтая по-французски и выпытывая у археолога подробности парижской жизни. Паша не преминул похвалиться, что знает наизусть весь Коран, хотя и не понимает ни одного арабского слова. Это, впрочем, не мешает ему править арабами. В душе паша, конечно, презирал неверных гяуров за их интерес к развалившимся капищам старой ложной веры, но обещал европейцу, обещал… Разрешение на раскопки было получено лишь после того, как немалая часть банковской ссуды, выхлопотанной парижским другом археолога графом де Лейе, перекочевала в карман толстого паши. Таковы уж были нравы сановников Оттоманской империи, во владениях которой скрещивались интересы надменных англичан и алчных немецких коммерсантов.

Детрие мало интересовался этим соперничеством. Как истого ученого, его больше волновала былая борьба фараонов и жрецов бога Ра, древнейший храм которого ему удалось раскопать.

Храм был огромен. Казалось, кто-то намеренно насыпал целый холм, чтобы скрыть в нем четырехугольные колонны и сложенные из каменных плит стены с бесценными для науки надписями. Но сохранил для потомков творение древнеегипетского зодчества не разум, а забвение и ветры пустыни.

Археолога Детрие заинтересовали некоторые надписи, оказавшиеся математическими загадками. Об одной из них и написал Детрие в Париж своему другу, математику, пообещавшему приехать к месту раскопок.

Его и ждал сейчас Детрие. Но меньше всего ожидал он увидеть всадника в белом бурнусе на арабском скакуне в сопровождении местного проводника в таком же одеянии.

Впрочем, не графа ли де Лейе можно было встретить весьма экстравагантно одетым в Булонском лесу во время верховых прогулок? То он щеголял в турецкой феске, то в индийском тюрбане, то еще в каком-нибудь немыслимом наряде. Ведь он прослыл чудаковатым человеком, который сменил блеск парижских салонов на мир математических формул. Кстати, в этом он был не так уж одинок, достаточно вспомнить юного герцога де Бройля, впоследствии ставшего виднейшим физиком (волны де Бройля!).