Владимир Христофоров
Пленник стойбища Оемпак
Мальчик из дома напротив
Альберту Мифтахутдинову, моему другу, посвящается
Отец
— Эх, папа, на войну как хочется…
— Там же убить могут, сынка.
— Так мы же на танке поедем.
— Не верите? — отец удивленно уставился на нас с Кузей. — Так смотрите, — он задрал рубаху к затылку, повернулся голой спиной. — Это, брат, не шутка, а осколок бронетанкового снаряда. Трех ребер как не бывало!
С почтительным уважением мы долго рассматривали глубокий, шириной с ладонь, шрам на отцовской спине.
— До сердца не дошло, — не то вопросительно, не то утвердительно сказал Кузя.
— Не дошло, — вздохнул, будто сожалея, отец и опустил рубаху.
— Ну а потом что, дядь Гена?
— Потом? Йотом из окружения выходили, к своим пробивались.
— А награду за что дали?
— Вот за это и дали. Сам дед Ковпак вручал.
— Покажите, — потребовал Кузя.
Отец подошел к шкафу, достал с верхней полки лиловую коробочку.
— Смотрите.
Кузя разочарованно вытянул губы.
— Фи-и! У моей мамки тоже такая медаль есть, а она на войне не была.
Отец не обиделся, а вдумчиво растолковал:
— Понимаешь, очень много народу на войне воевало. Несколько миллионов. И почти каждый солдат хоть маленько, да отличился в бою, а значит, и награду заслужил. Но попробуй начни-ка всем вручать медали и ордена — воевать некогда будет! Вот почему хотя война и закончилась, а фронтовиков продолжают вызывать в военкомат: до вас, мол, очередь дошла, получите свою боевую награду. Поживу еще — глядишь, и моя очередь подойдет. — Последнюю фразу он произнес, правда, неуверенно.
За печкой заворчала бабушка:
— И мелет, и мелет.
Как не надоест? Лучше бы по воду сходил, прости мя, господи…— Успею, мам. — Отец взглянул на печь, заговорщицки подмигнул мне, а Кузе взъерошил рыжий вихор. — Приходи еще. Расскажу, как в разведку ходил.
В разведку к фашистам отец мой никогда не ходил. Не пробивался к своим из окружения. Никакой осколок бронебойного снаряда в него не попадал. Потому что на войне он вообще не был.
В его бумагах долго хранился газетный портретик знаменитого хирурга, ставшего впоследствии академиком. Это он сделал отцу уникальную операцию на левом легком — одну из тех, за которые получил Государственную премию. Случилось это перед войной, когда меня еще и в помине не было. Отцу выдали «белый билет» — бессрочное освобождение от воинской обязанности. Поэтому, когда началась война, от нашей семьи на фронт ушла мать. В то время она работала инструктором в городском авиаклубе. Ее зачислили в женский полк тяжелых бомбардировщиков.
От матери осталось несколько фронтовых писем и фотокарточек.
Мы жили в Семипалатинске. Нужды сильной не испытывали. Деньги с фронта присылала вначале мать, потом брат отца — дядя Петя. Без их помощи нам пришлось бы туго, так как отец работал всего-навсего простым счетоводом в каком-то мелком филиале. Это в последнее десятилетие перед пенсией он дослужился до главного бухгалтера областного совета профессиональных союзов.