Читать онлайн «Питомка. Ночлег»

Слепцов В А

Питомка

Слепцов, В. А.

Питомка

(Деревенские сцены)

I

По крутому краю большого глинистого оврага пролегала полевая дорога с сухими, жесткими колеями; то спускаясь в овраг,  то цепляясь по самому гребню косогора. В овраге кое-где рос кустарник, кое-где стояли желтые лужицы, над которыми роились столбы мелких мошек. Солнце садилось, в побуревшей ржи свистели перепела.

Шла проселком молодая баба с котомкою за спиной. На бабе было старое ситцевое платье, мужские опорки на босу ногу и белый платок на голове. Шла она скоро, помахивая палочкой; иногда останавливалась, поправляла котомку, оглядывалась кругом и опять шла, мерно покачиваясь из стороны в сторону,  уставив глаза куда-то вдаль. А вдали виден был все тот же овраг с порыжевшим бурьяном да пестрые полосы спеющих хлебов.

Вдруг позади загремела телега. В телеге сидел мужик. Баба свернула с дороги в сторону и,  не оглядываясь, пошла поскорей. Мужик, поравнявшись с бабою,  приостановил лошадь и сказал:

- Путь-дорога! Куда бог несет?

Баба поклонилась и, не глядя на мужика, молча шла стороной.

Мужик посмотрел на нее, тряхнул шапкой и сказал:

- Эй, ты! Тетка! Слышь, что ль?

Баба все шла и молчала.

Мужик посмотрел, посмотрел, покачал головой, сказал про себя "глухая" и вдруг замахал руками, крича бабе:

- Ай ты глухая?

Баба остановилась и сказала:

- Чего тебе?

- Здравствуй!

- Здравствуй!

- Что ж ты не откликаешься? Видишь, - человек.

Баба недоверчиво глядела то на мужика, то на его лошадь.

- Садись, подвезу, - сказал мужик.

Баба не решалась.

- Садись, говорят. дура!

Баба подумала, подумала и села.

- Ну, вот, - сказал мужик,  - Сиди! Соль тут у меня в мешке.

Баба подобрала подол и положила руку на мешок.

Поехали.

Немного помолчав, мужик спросил:

- Ладно что ли?

- Ладно, - потихоньку ответила баба.

- То-то. А не хотела. Богу молиться ходила? - опять спросил он ее.

- Нет. Я вот... Деревня такая есть... У меня прописана... - и баба полезла было к себе за пазуху; однако ничего оттуда не достала, а только почесала под мышкой и прибавила:

- Бердяева деревня...

- Какое Бердяево?

- Бердяева... аль Гордеева. да, Гордеева.

- Где ж это такое? Не слыхать что-то по здешней стороне такой деревни. Кое же это место?

- А я не знаю.

Мужик обернулся к бабе лицом и в недоумении спросил:

- Ты сама-то чья?

- Я дальная.

- Дальная. Зачем же ты идешь?

- А вот... Девочка у меня тут отдана... В шпитонках. Повидать девочку-то бы мне.

- А-а! Да, да. Так ты деревню ту и не знаешь?

- То-то не знаю. И спросить-то как, тоже не знаю.

- Ну, так. Сама-то из Серпухова будешь?

- Из Москвы.

- Московская. Да. Тоже не ближний свет. Да, да, - в раздумье говорил мужик и еще немного погодя спросил: - Велика девочка-то?

- Нет, махонькая.

- Ну, ничего, - сказал мужик. - Даст бог, найдешь. Сиди! Ишь ноги-то у те!

Баба посмотрела на свои тощие, загорелые ноги, неподвижно вытянутые вперед, и прикрыла их платьем. Мужик задергал вожжами и замахал хворостиной. Лошадь побежала шибче, звонко стуча своими нековаными копытами по сухой дороге. Баба затряслась на мешке и молча посматривала по сторонам. Солнце между тем уже село, и в поле поднялся ветерок. Впереди показались избы; дорога завернула куда-то в сторону, пошла межами и совсем затерялась во ржи. Мужик, прислонившись к передку и свесив руку, задумчиво постегивал хворостиной придорожные травки и затянул было песню. Проехали так еще с версту.