Эдна Сент-Винсент Миллей
Любовный хлеб
Стихотворения
«От воскрешенных утром сновидений…»
От воскрешенных утром сновиденийПечалью день пронзен. Везде – укор. Хочу читать – но слез поток осеннийСтекает на руки, туманит взор. Скорбь на корню сильней, чем грусть в предгрозье:Та скорбь в плену у тайны роковойВыбеливает щеки алой розе,Мертвит бутон и сушит лист живой. Глубокий пруд у берегов прозрачен,Искрится солнцем, тянется к цветам,А в омуте его покой утрачен:Чернея, бьется чье-то сердце там. Сны прогоняют сон; я слез не прячу:Заплачу – и проснусь, проснусь – и плачу. «Ложь! Время боли не смягчит такой…»
Ложь! Время боли не смягчит такой,Такой тоски оно не исцелит. О милом дождь, рыдая, говорит,О милом что ни день шумит прибой. Из сада тянет прелою листвой,Со склонов горных талый снег бежит,Но прежней страстью все еще горитДуша моя; в ней – прежних мыслей строй. В иных местах мне страшно – там кругомЖизнь памятью о нем напоена. Порой скажу, легко войдя туда,Где мой любимый не был никогда:«Здесь нет его!» Скажу, и вмиг о немЯ вспомню, мыслью этой сражена. «Ты – в памяти оттаявшей земли…»
Ты – в памяти оттаявшей земли,Дороги пыльной, вешнего цветенья,В неторопливом лунном восхожденье;Ты – в каждой птичьей трели, что вдалиЗвенит в разгаре лета, в запустеньеГнезд, что когда-то свили журавли,Во всех ветрах и бурях, что прошлиНад миром в годовом круговращенье. Вверх по тропе, исхоженной рассветом,Ты не пойдешь, и шума птичьих крылТы не услышишь в воздухе прогретом,Когда птенец давно уж в небо взмыл, –Но ты пронизан красотой и светом,И долгий год тебя не позабыл.
«О, если до меня домчится весть…»
О, если до меня домчится весть,Что ты погиб, тебя на свете нет –В газете, скажем, я могу прочесть,Которую в метро листал сосед,Что на углу (указано, каком,С дотошностью газет), толпою скрыт,Бегущий человек с твоим лицомСегодня ровно в полдень был убит, –Не вскрикну я: в метро, среди людей,Нельзя же так в отчаянье впадать!За бегом станционных фонарейЧуть пристальней я стану наблюдать,С чуть большим интересом два столбцаПрочту – рекламу кремов для лица. «В беседе нашей я зову вас другом…»
В беседе нашей я зову вас другом. Да, вы мне друг; но знаем наперед –Укоренится чувство, зацвететЦветок душистый на стволе упругом. Он выживет наперекор всем вьюгам. Цветок на нас свой аромат прольет,Смутимся мы, и голова пойдет,Как водится, у нас обоих кругом. Но здесь поддельной страсти места нет:В нас бьется страсть Изольды и Тристана;Гиневра Ланселоту свой приветКак будто шлет из вражеского стана;Франческа на Паоло нежный светСтруит, роняя книгу непрестанно. «Обеты я не слишком свято чту…»
Обеты я не слишком свято чту:Не будь ты так прелестен, мой любимый,С другим нашла бы я свою мечтуВ погоне за красой неуловимой. Не будь ты редким яством для меняИ вечным утоленьем дикой жажды,Я бы сбежала среди бела дняИскать другого, как тебя однажды. Но ты блуждаешь с ветром заодно;Приязнь твоя изменчивей прибоя. Непостоянной быть немудрено –Ведь я меняюсь следом за тобою. Любовь моя беспечна и вольна:Я неверна, когда тебе верна.
