Шолохов Михаил
Пастух
Михаил Шолохов
Пастух
I
Из степи, бурой, выжженной солнцем, с солончаков, потрескавшихся и белых, с восхода - шестнадцать суток дул горячий ветер.
Обуглилась земля, травы желтизной покоробились, у колодцев, густо просыпанных вдоль шляха, жилы пересохли; а хлебный колос, еще не выметавшийся из трубки, квело поблек, завял, к земле нагнулся, сгорбатившись по-стариковски.
В полдень по хутору задремавшему - медные всплески колокольного звона.
Жарко. Тишина. Лишь вдоль плетней шаркают ноги - пылищу гребут, да костыли дедов по кочкам выстукивают - дорогу щупают.
На хуторское собрание звонят. В повестке дня - наем пастуха.
В исполкоме - жужжанье голосов. Дым табачный.
Председатель постучал огрызком карандаша по столу.
- Гражданы, старый пастух отказался стеречь табун, говорит, мол, плата несходная. Мы, исполком, предлагаем нанять Фролова Григория. Нашевский он рожак, сирота, комсомолист... Отец его, как известно вам, чеботарь был. Живет он с сестрой, и пропитаниев у них нету. Думаю, гражданы, вы войдете в такое положение и наймете его стеречь табун.
Старик Нестеров не стерпел, задом кособоким завихлял, заерзал.
- Нам этого невозможно... Табун здоровый, а он какой есть пастух!. . Стеречь надо в отводе, потому вбяязости кормов нету, а его дело непривычное. К осени и половины телят недосчитаемся...
Игнат-мельник, старичишка мудреный, ехидным голоском медовым загнусавил:
- Пастуха мы и без сполкома найдем, дело нас одних касаемо...
А человека надо выбрать старого, надежного и до скотины обходительного...- Правильно, дедушка...
- Старика наймете, гражданы, так у него скорей пропадут теляты... Времена ноне не те, воровство везде огромадное... - Это председатель сказал настоисто так и выжидательно; а тут сзади поддерживали:
- Старый негож... Вы возьмите во внимание, что это не коровы, а теляты-летошникн. Тут собачьи ноги нужны. Зыкнет табун - поди собери, дедок побежит и потроха растеряет...
Смех перекатами, а дед Игнат свое сзади вполголоса:
- Коммунисты тут ни при чем... С молитвой надо, а не абы как... - И лысину погладил вредный старичишка.
Но тут уж председатель со всей строгостью:
- Прошу, гражданин, без разных выходок... За такие... подобные... с собрания буду удалять...
Зарею, когда из труб клочьями мазаной ваты дым ползет и стелется низко на площади, собрал Григорий табун в полтораста голов и погнал через хутор на бугор седой и неприветливый.
Степь испятнали бурые прыщи сурчиных нор; свистят сурки протяжно и настороженно; из логов с травою приземистой стрепета взлетают, посеребренным опереньем сверкая.
Табун спокоен. По земляной морщинистой коре дробным дождем выцокивают раздвоенные копыта телят.
Рядом с Григорием шагает Дунятка - сестра-подпасок. Смеются у нее щеки загоревшие, веснушчатые, глаза, губы, вся смеется, потому что на красную горку пошла ей всего-навсего семнадцатая весна, а в семнадцать лет все распотешным таким кажется: и насупленное лицо брата, и телята лопоухие, на ходу пережевывающие бурьянок, и даже смешно, что второй день нет у них ни куска хлеба.