История политической мысли
Бентам И. Введение в основания
нравственности
и законодательства
Москва
РОССПЭН
1998
ПРЕДИСЛОВИЕ РЕДАКТОРА
Иеремия Бентам принадлежит к числу тех классиков западного общества, о которых
отечественный читатель немало слышал, но мало что подлинно знает. Слышал, вероятно, во время
штудий марксизма-ленинизма советского периода филиппики о филистерстве Бентама автора
«Капитала», позднее — панегирики английскому мыслителю как открывателю принципа полезности,
рьяному стороннику частной собственности, рыночной свободы и представительного правления со
стороны российских либералов конца 80—90-х гг. Мало же знает потому, что труды Бентама после
революции 1917 г. у нас не издавались, а до этого в XIX веке издавались без системы и нередко в
весьма купированном виде (к примеру, его рассуждения о религии — не о православии, а религии
вообще — с точки зрения принципа полезности обычно опускались). В любом случае они давно
стали почти недосягаемым раритетом. Специальная литература о Бентаме на русском языке — за
исключением разве что монографий П. Левенсона и П. Покровского, вышедших в конце XIX и начале
ХХ века и имеющих скорее описательный, чем аналитический, характер, — по сути дела
отсутствует. На Западе же спорам о теоретическом наследии Бентама нет конца. Причем полемика ведется
на нескольких фронтах: между защитниками и критиками либерализма, между сторонниками
утилитаристского либерализма и их либеральными оппонентами, наконец, между приверженцами
различных версий утилитаризма. И это — оставляя в стороне собственно историко-философские
дебаты, например, об отношении Бентама к духу эпохи Просвещения, о его рационализме, о влиянии
на классиков политэкономии XIX века, о степени оригинальности разработки им самих принципов
теории полезности, о роли в подготовке реформы избирательной системы Британии, начавшейся в
30-е гг. прошлого века, и т.
д. Разные оценки трудов Бентама, разные взгляды на его творчество
неизбежны. Но каких бы взглядов ни придерживаться, ясно одно: речь идет о столь масштабном
явлении — будь то в силу собственного вклада в науку или вследствие созвучности с мощными
сдвигами в духовной ситуации Запада на рубеже XVIII—XIX веков, определившими очень многое на
столетия вперед, — что оно стало пороговым в эволюции обществознания — и далеко не только
англо-американского. Вероятно, прав один из крупнейших современных знатоков идей Бентама Б. Парех,
написавший: «Его (Бентама, — Б. К. ) понимание человека очень грубо, его моральная теория наивна
и столь субъективна, как те, которые он отвергает, его онтология примитивна, его анализ основных
правовых и политических понятий — путаный и поверхностный. Несмотря на все это, он остается
важной исторической фигурой по двум главным причинам. Во-первых... он великолепно опрокинул
или во всяком случае подверг серьезному сомнению обоснованность целого ряда господствовавших
в то время этических и политических доктрин, таких как моральный интуитивизм, общественный
договор, естественное состояние и – самоочевидные – естественные права.