Иосиф Гольман
Счастье бывает разным
1
Владимир Сергеевич Чистов сидел в своем маленьком кабинетике, положив руки на поверхность светло-коричневого полированного стола, а голову – на руки. Не то чтобы сильно устал, просто приятно было перед концом рабочего дня – довольно успешного, кстати сказать, дня – на три минутки расслабиться, ощутив щекой мягкий ворс рукавов своего любимого белого свитера.
Можно было бы и сейчас уйти домой – важных дел на сегодня более не предвиделось, – но идти, в общем-то, было некуда. Точнее – не к кому: жена, Екатерина Степановна, вернется из командировки только завтра. А торчать в одиночку в огромной пустой квартире – всегда как-то напрягало Чистова. Может, потому, что ему никогда не доводилось жить в тесноте и в коммуналках. Но что есть, то есть: Владимир Сергеевич не отказался бы от продления трудового дня еще хотя бы на пару часов. А там, глядишь, отужинав, можно было бы и спать лечь под тихо бубнящий телевизор.
Неожиданно – а потому громко – зазвонил стационарный телефон.
– Алло! – поднял трубку Чистов.
– Папик, ты как там? – послышался родной Майкин голосок. Звонит из Нью-Йорка, а ощущение, что ее можно рукой достать.
– У нас все отлично. Как у вас? – Дочка была уже на пятом месяце, так что скоро Чистов должен был стать счастливым молодым дедом.
– У нас тоже все хорошо, – доложила Майка. – Тебя бы вот еще вытащить, малыша понянчить, – не удержалась от хитрого захода дочка.
– Сама понянчишь, – улыбнулся Владимир Сергеевич. Майка была вся в маму – карьера на первом месте. Нет уж, пусть хоть ее детеныш растет около юбки, а не брюк.
– А ты не знаешь, где мама? Ни по одному телефону нет.
– Знаю, конечно. В Давосе симпозирует.
– Господи, как же я сама не догадалась? Все время ж по телику талдычат, – укорила себя дочка. – А ты один, значит, на хозяйстве?
– А что, это необычно? – неожиданно завелся Чистов.
– Да ладно тебе, папуль. У вас всю жизнь так.
Они поговорили еще пару минут и распрощались.
А Чистов вернул свою начавшую седеть – и, чего уж скрывать, чуть-чуть лысеть – голову на мягкие белые шерстяные рукава.
Это точно Майка сказала. У них всю жизнь так. Мама симпозирует – в прямом смысле и переносном, – а папа все больше по хозяйству. От кормления и вытирания крошечных поп – пока дети были совсем мелкие – до текущих хозяйственно-бытовых вопросов.
Правда, рожала Майку и Вадика все-таки Екатерина Степановна. Лично выносила, никому не передоверив. Впрочем, на тот момент суррогатных матерей еще не существовало. И грудью кормила, хоть и недолго. А вот почти все остальное делал он, Чистов.
Тут вдруг до него дошло, что даже про себя он называет жену по имени-отчеству.
Да ладно, чего уж там! А как ее еще называть, если спят они давно в разных комнатах огромной квартиры, и близость случается только тогда, когда Екатерина Степановна его позовет.
А может, это и неплохо?
Ведь когда все-таки зовет, его и в самом деле переполняет желание. Она как женщина вовсе не надоела ему за двадцать прошедших лет. Все так же екает в груди, когда видит ее ладную, аккуратную фигурку. Все так же хочется целовать в прекрасное лицо, в по-прежнему молодые, яркие глаза. Владимир Сергеевич знает, сколько денег – а главное, драгоценного времени – уходит у жены на поддержание внешнего вида. Но ему почему-то кажется, что если бы у Катеньки не было возможности прибегать к услугам лучших специалистов, то она все равно оставалась для него желанной.