Роберт Мазелло
«Кровь и лед»
Благодарности
Когда пишешь книгу, нередко приходится обращаться к знаниям друзей и экспертов. В связи с этим хотел бы поблагодарить Франко Созэ, Кэрол Уэстон, профессора Роберто Вегеса, Сьюзан Уильямс и Джеймса Донлана. Кроме того, выражаю признательность Брукс Пил из метеорологической службы штата Северная Каролина и капитану ВМС США Джорджу Галдоризи (в отставке). Я также в большом долгу перед выдающимися историками: Сесил Вудхэм-Смит, чей труд «Первопричина» стал для меня серьезным подспорьем в описании Крымской войны, и Джиллиан Гилл — в ее книге «Соловьи» проводится бесценное исследование личности и жизни Флоренс Найтингейл и ее медсестер. Высказывание медсестры о чепце было целиком взято из работы Гилл, которая в качестве оригинального источника ссылается на «Письма из Крыма».
Любые возможные ошибки, разумеется, допущены исключительно по моей вине.
И конечно, не могу не сказать слов благодарности в адрес замечательного редактора Энн Гроэлл и моего агента, который поддерживал меня в те периоды, когда моя уверенность в собственных силах ослабевала. Спасибо тебе, Синтия Мэнсон.
ПРОЛОГ
Синклер склонился над койкой Элеонор. Он укутал ее в пальто и укрыл всеми одеялами и простынями, какие только смог раздобыть, но зубы девушки по-прежнему стучали, а дыхание в ледяном воздухе превращалось в облачка пара. Глаза закатились, и лицо в мерцающем свете масляной лампы стало белым и неживым — точь-в-точь как лед, который окружал их судно многие недели.
Онемевшей от холода рукой он провел по лбу Элеонор, убирая с глаз прядь темно-каштановых волос. Кожа на ощупь была жесткой и какой-то мертвенной, однако под ней все еще теплилась жизнь — Синклер ощущал, как в венах слабо пульсирует кровь. Элеонор будет жить, но ей нужно лекарство, и как можно скорее.
Придется покинуть каюту и спуститься в кладовую.— Отдыхай, — тихо проговорил Синклер. — Не успеешь и глазом моргнуть, как я вернусь. — Элеонор вздохнула, бледные губы еле заметно шевельнулись. — Постарайся уснуть.
Он поплотнее натянул ей на голову шерстяной чепец, поцеловал в щеку и встал, выпрямившись, насколько позволял низкий потолок тесной каюты. Держа в руке лампу — стекло закоптилось до черноты, а на дне оставался лишь дюймовый слой китового жира, — Синклер шагнул к двери, но прежде чем осторожно открыть ее и выйти в темный коридор, немного постоял, прислушиваясь: откуда-то из глубины трюма доносились приглушенные голоса матросов. И не разбирая слов, он прекрасно знал, что они обсуждают. С тех пор как непрекращающиеся штормы и ветер сбили судно с курса и погнали в сторону Южного полюса, он все чаще замечал нарастающую тревогу в глазах матросов, слышал их недовольный ропот. Моряки вообще народ суеверный, а теперь, когда на судне появились два загадочных пассажира, наверняка именно их сочли источником нынешних бед. Элеонор не хотелось оставлять одну даже на несколько минут.